На клапане суперобложки была реклама такого содержания:

Winni-the-Pooh стал русским медведем. Теперь у него новое имя — Винни-Пух, и он разговаривает по-русски, как будто провел всю жизнь на берегах Волги.

Заканчивалась реклама предложением радостно аплодировать этому ослепительному литературному ballet Russe.

Кроме этого, содержалась, на мой взгляд, очень важная информация, особенно для тех, кто пытается доказать, что имена — особенно имя главного персонажа сказки — не являются собственностью Бориса Заходера.

Сначала английскими буквами было написано русское название книги: Vinni-Pukh i vse-vse-vse (WINNI-THE-POOH and All-All-All).

Приводились параллельно английские и русские — даже с транскрипцией — имена персонажей, чтобы читатели могли их узнать:

Winnie-the-Pooh / Vinni-Pukh / Винни-Пух

Piglet / Pyatachok / Пятачок

Eeyore / Ia-Ia / Иа-Иа

Tigger / Tigra / Тигра

Kanga / Kenga / Кенга

Roo / Kroshka Ru / Крошка Ру

Owl / Sova / Сова

Вместе с популярностью книги и интересом к ней читателей рос интерес тех, кто, используя популярность книги, захотел сделать новый перевод. Хотя то, что сделано Борисом, переводом назвать нельзя — это авторский пересказ, и только глубокая порядочность Заходера не позволила ему поступить так, как поступают некоторые. (Вспомните, например, сказку «Волшебник изумрудного города». И это не единственный пример.)

До сих пор наши литературоведы почему-то медлят с признанием отечественного литературного феномена — рождения пересказа, переосмысления английской книги, которая стала настолько русской, что Бориса Заходера надо считать равноправным соавтором. Существует лишь один способ, позволяющий переводить непереводимое, — писать заново. Как сказал сам Борис Заходер: Писать так, как писал бы автор, если бы он писал на языке перевода, в данном случае — русском. И это тот счастливый случай для Милна, когда его соавтор co-равен ему, а может быть, местами даже превзошел самого автора. Существует мнение, и я не собираюсь о нем умалчивать, что русский Винни-Пух сильнее и интереснее английского. И не удачей ли судьбы объясняется мировая известность Винни, говорящего по-русски.

Вернемся к желающим «улучшить и углУбить». Им даже и не надо особенно трудиться.

Имя главного героя уже знают все, его замена сделает книгу непокупаемой — значит, берем имя и делаем вид, что так и было задумано Милном: Винни-Пух. Я знаю, что Борис Заходер и сам не сразу нашел имя главному герою. Английское имя не является не только дословным, но даже и добуквенным переводом. Самый первый вариант, в пробной главе для журнала «Мурзилка» в 1958-м, пересказанной Борисом, медвежонок назван совсем другим именем. Значит, для Заходера имя не было сразу бесспорным, оно не лежало на поверхности, как пытаются доказать плагиаторы. Даже для слабо владеющего английским языком ясно, что если переводить имя дословно, то это будет Уинни-Тьфу или Уинни-Фу (пренебрежение, нетерпение), а если по звуку, то Уинни-тзе-Пу — то есть никакого Пуха, никакой пушистости Милном в это имя не было заложено.

Хотите заново делать прекрасно сделанную книгу — ищите другое имя, а не используйте чужую мысль. Сделайте лучше, в конце концов, если хочется славы! Я уж не говорю об остальных находках, когда Заходер, чей бесспорный талант ярко проявился в этой работе, использовал богатства русского языка, сделавшие русскую книгу неотразимой, подчас даже ярче английской. Что бы было, если бы остался только «Шум» (noise), как у Милна, а не Шумелки, Пыхтелки, Сопелки — все эти поэтические шедевры Медведя с опилками в голове. А Сова, ученый «синий чулок», которая в первоисточнике вовсе не женского рода, а филин или сыч. Тигра, а не Тигр. А надпись на дверях Пятачка: «Посторонним В.». А «Пуховая опушка», где использовано имя героя в названии, тогда как у Милна это дом на углу Пу; игра в Пустяки. Наконец, сама тональность!

Приведу еще раз высказывание «АИФ» (№ 25 за 2000 г.) накануне присуждения Государственной премии: …Борис Заходер, которому за один только перевод «Винни-Пуха» давно надо было Ленинскую премию дать.

2 апреля 2002 года я была приглашена в Российский фонд культуры на вечер, посвященный Международному дню детской книги.

После торжественной части и выступления детских коллективов состоялись награждение почетными дипломами авторов, пишущих для детей, и презентация нового проекта издательства «Самовар». Затем нас пригласили на фуршет, где рядом со мной сидели двое. Один, возможно, иностранец — его выдавал акцент. Вторая — наша дама, пишущая для детей. Я не сразу ее узнала, так как видела у нас в доме много лет тому назад. Мы все сильно изменились за эти годы. Они оживленно и достаточно громко беседовали о Заходере и его Винни-Пухе. Дама объясняла своему соседу, что Заходер слишком «озаходерил» Винни-Пуха и она имеет намерение исправить этот промах. На вопрос господина с акцентом, как она собирается поступить с именами, она, не задумываясь (уже все решила!), ответила, что это и так ясно. Ведь Винни-Пух — это Винни-Пух, Кролик и есть кролик, — то есть для нее проблемы с именами не существует. В этот момент я чуть не поперхнулась пирожным и тут же — вероятно, слишком горячо — заступилась за авторство Заходера.

— Почему вы так горячитесь? — спросил меня господин.

— Да потому что я тоже Заходер, — ответила я.

Дама слегка смутилась. Пытаясь сгладить свою горячность, я сказала, что наконец вспомнила ее. Она тоже сказала, что узнала меня. Мне показалось, что С. В. Михалков, сидевший недалеко от нас, прислушивается к нашей беседе. Дама тоже это заметила и замолкла.

Интересно, неужели и она, бывшая слушательница литературных курсов Бориса Заходера, бывавшая в нашем доме, посмеет, подобно другим проходимцам от литературы, нарушить границы приличия или хотя бы профессионального братства, составляющего основу культуры?

Сколько вариантов уже «наваляли» бойкие переводчики. Если бы это были самостоятельные работы! Я так и вижу, как они усаживаются за стол, положив слева книгу «Винни-Пух и все-все-все», а справа «Winnie-the-Pooh and The House at Pooh Corner», начинают сравнивать, придумывать, чем и как заменить слова Заходера, «чтобы и волки были сыты, и овцы целы». Тон рассказа, найденный Заходером, кажется им подходящим, поэтому он не претерпевает у них изменений. Пятачка, чтобы не заимствовать впрямую, назовем Хрюкой. Что делать с песенками? Можно назвать как у Милна — «шум». Однако хочется сделать как у Заходера, но чтобы никто не упрекнул их в плагиате, они придумывают «бубнилки» (как остроумно заметил сам Заходер, «здесь на авторство я не претендую…»), что, однако, является прямым плагиатом самого приема. Переводчики, пытаясь оправдаться, называют это «не позаимствовали, а именно „употребили“, хотя и вслед за Вами, поскольку логика литературного перевода не допускала… иного варианта без очевидной потери его качества».