— А потом ты, выходит, действовала по своей инициативе? Но зачем?

— Зачем? — переспросила она. — Ты ползаешь передо мной на коленях, харкаешь кровью, а твое сердце бьется так громко, что у меня в ушах звенит. Лучше ответь, зачем это тебе?

— Считай, что я еще не принял окончательное решение, — соврал он. — Но как тебе удалось остаться нераскрытой? Столько лет, столько укушенных. По идее, твои красные глаза, которые ты так стильно подчеркнула оттенком костюма, сложно не заметить.

— Ты так и не укусил Рокси? — Сесилия задумчиво постучала по ладони тростью, к окровавленному набалдашнику которой прилип клок светлых волос.

— Обошелся другими жидкостями, — ответил Лютер. — Значит, ее кровь такой сильный антидот? Снимает все симптомы? Но Рокси не помнит, чтобы ты ее кусала. Внушение?

— Она сдавала кровь как донор, — подала голос Корделия. — Рокси — хорошая девочка и хочет приносить пользу людям…

— А ваша кровь? — спросил Лютер, повернувшись к ней. — Я решил, что у вас это наследственное.

— Так и есть, — кивнула Корделия. — Но Рокси получила вирус еще в детстве, ее иммунитет куда сильнее.

— Бюро запрещает проводить эксперименты на детях, — вспомнил Лютер. — Даже банально кусать позволяется только людей, входящих в определенные возрастные границы. Ты не могла продолжать эксперименты под руководством бюро, так?

— Лютер, — Сесилия наклонилась к нему. — Ты ведь такой умный мальчик. Пойми, ты проиграл. Где Рокси?

Лютер сел на пол, прислонившись к стене. Он мог бы возразить, что давно не мальчик, тем более чувствовал себя на каждый из сотни прожитых лет. В боку надсадно кололо, в голове шумело, как будто прямо в черепе плясал ураган. Лютер вытер разбитую губу и потрогал языком дырку, оставшуюся вместо зуба.

— Отрастет, — утешила его Сесилия. — Ты уедешь, думать забудешь про Рокси, действие ее антител закончится — и агент Фосберг снова станет безупречно красив. Тебе больше идут костюмы чем джинсы и майки. Так ты выглядишь совсем молодым. Даже неловко тебя бить.

— Сомневаюсь…

— Нет, правда. — Сесилия повернулась к подруге. — Корделия, подтверди, ему не дашь больше двадцати пяти.

— Я о том, что тебе неловко меня бить, — пояснил Лютер. — Уверен, ты не испытываешь никаких мук совести.

— Но если я, допустим, выбью тебе глаз, — Сесилия примерилась тростью. — То мне будет стыдно. Восстанавливаться будет долго.

— Придется поваляться в больнице, как тебе? Что тогда произошло?

— Маленькое недоразумение с подружкой. Мы так давно знакомы, накопились разногласия…

Корделия угрюмо кивнула.

— Но потом вы отвезли ее в больницу. Почему? — спросил ее Лютер.

— Осознала, что натворила. Захотела все исправить, — ответила вместо нее Сесилия. — Но это не так интересно, как то, куда ты спрятал Рокси.

— Ты ее никогда не найдешь, — улыбнулся Лютер.

— Похоже, и план Бэ провалился, — вздохнула Сесилия. — Тебе даже нравится боль, да? Поначалу я тоже испытывала кайф от каждого ощущения тела. А секс? Восхитительно, правда? Ты переспал с Рокси?

— Джентльмены не обсуждают такие вопросы, — ответил Лютер.

— Конечно, ты это сделал. Только не думай, что Рокси тебя любит. Так уж вышло, что в ее организме выработалась зависимость. Без крови вампира она начинает чувствовать себя несчастной. Ее тянет к тебе исключительно по физиологическим причинам.

— Я переживу, — сказал он. — Отношения, основанные на сексе, вполне меня устраивают. Но, выходит, и тебя она не любит по-настоящему? Отпусти ее. Ты старая, Сесилия. Ты приближаешься к смерти.

— Как некультурно напоминать даме о возрасте, — укорила она его. — Что до Рокси… Я ведь тоже не совсем ее бабушка. Так что обмен получился честный. Можешь не верить, но я привязалась к ней. У меня мог быть ребенок, Лютер. Я узнала об этом уже после того, как попала в программу. Тесты проводили, но у меня была интрижка перед самым обращением. Вроде как напоследок. Конечно, беременность замерла, и я носила ее в себе еще долгие годы… В общем, все это не очень приятная история.

— И Рокси для тебя нечто вроде завершенного гештальта? Ребенок, которого ты не родила? Опомнись, Сесилия! Ты убила ее мать, заняла место бабки, которую выгнала из дома, точно хитрая лиса. А теперь хочешь, чтобы я поверил, будто ты ее любишь?

Сесилия, вздохнув, кивнула и произнесла:

— Я желаю Рокси добра. Здесь ей хорошо. Корделия не держит зла, правда?

— Неправда, — твердо ответила та, и Лютер бросил на нее внимательный взгляд.

Корзинка с пирожками была подозрительно тяжелой. Кажется, у всех здесь припрятаны козыри, и пришло время достать свой — а то как бы Сесилия окончательно его не пришибла.