– Джен звонил? – спрашиваю я.

– Нет, - Вэй поднимает на меня глаза. – Какие наши действия?

– Поживете у меня несколько недель, - это единственное, что я могу предложить.

– Ясно, - голос Вэй звучит холодно, отчетливо и отстранённо. – У вас медовый месяц?

Удивительно, но я все еще обращаю внимание на ее горько сжатые губы и выступившие на скулах алые пятна.

– Командировка, - отвечает вместо меня Эмма и кладет свою ладонь на мою руку.

Слишком интимный жест. Заставляю себя сидеть смирно, не смотря на дикое желание стряхнуть ее пальцы. Я ненавижу отца, навязавшего мне супругу, ненавижу Клауса, с его вечными нравоучениями, ненавижу Эмму, играющую роль идеальной жены и главное, я ненавижу доктора Полк, собственную мать.

Официант приносит серебряный поднос с лежащим на нем белым конвертом. Он кладет его на середину стола и бесшумно исчезает. На шероховатой поверхности бумаги мои инициалы. Неужели Клаус нашел способ связаться со мной? Я оглядываю двор, но его нигде нет. Беру конверт в руки и открываю:

Господи, не в ярости Твоей обличай меня

И не в гневе Твоем меня наказывай.

Помилуй меня, Господи, ибо немощен я,

Исцели меня, Господи, ибо потрясены кости мои.[1]

Я не понимаю ни слова. Нет ни подписи, ни объяснений. Нахмурившись, передаю записку Эмме, она быстро пробегает ее глазами.

– Мы должны разгадать загадку?
– она смотрит на меня, ожидая, что я всё проясню.

– Похоже на стихотворение, - хмурится Вэй.

– Это покаянный псалм, - как ни в чем не бывало выдает измененный.

Я складываю записку обратно в конверт и кидаю на поднос.

– И?

– До «Изменения» верующие читали по пятницам семь покаянных псалмов. Так они обращались к богу. Молили о помиловании и очищении грехов.

– Не испытывай моё терпение, - медленно говорю я, - Кто его отправил?

– Скажем так, не все из вас отъявленные говнюки.

Я твердо встречаю презрительный взгляд отступника. Во мне поднимается смесь ярости и негодования.

– Вы придумали много оправданий, чтобы чувствовать себя комфортно в своем воображаемом идеальном мире, но правду не скроешь, сколько бы вы не пытались. Похоже вы трое начинаете понимать, что к чему.

Я не успеваю задать вертящийся на языке вопрос, как в ночную тишину врывается оглушительный рев. Он прокатывается по всем улицам протяжным залпом и у меня закладывает уши. Красные огни устремляются в небеса, раскрашивая купол в кровавый цвет.

Мы в ужасе подскакиваем со своих мест.

– «Оранжевый код», - выдыхает один из нас.

[1] Псалм 6

Лилит

Я бесшумно двигаюсь вдоль стены, повинуясь какому-то древнему инстинкту. Вокруг меня плотная тишина и неподвижность. Стражников нет. Это радует и злит меня одновременно. Они так уверены, что мы будем смиренно ждать своей участи. Будем подчиняться и покорно соглашаться со всем происходящим здесь, что даже не позаботились о ночной охране.

Я выдыхаю, прежде чем выйти на открытый участок. На потолке камеры, едва заметные глаза, двигающиеся из стороны в сторону. Я стараюсь держаться слепых зон и попадаю в еще один коридор. Мне хватило одной прогулки, чтобы запомнить дорогу.

Остановившись, я прислушиваюсь.

Ничего. Не единого звука.

В ушах только шум моего быстрого сердцебиения и я иду дальше. Вдруг, впереди раздается глухой звук шагов, до меня долетает только эхо, но скоро стражники будут здесь. Я лихорадочно оглядываюсь. Пот выступает на коже холодными каплями. Паника внутри меня разрастается. Заметив небольшое углубление в стене, я быстро протискиваюсь в тесное пространство и моё тело каменеет от страха.

Я ничего не вижу и меня это пугает. Кончиком носа я касаюсь окрашенной поверхности. Дышать становится тяжелее, грудную клетку ломит от желания сделать глубокий вздох. Я ощущаю себя лабораторной крысой, пытающейся спрятаться от скальпеля в маленькой щели. Шаги звучат ближе, мой мозг пытается блокировать страх, но его нити во мне. Внутри. Так глубоко, что я не могу дотянуться до них и заменить ненавистью.

– В следующий раз пойдешь ты, меня они пугают до жути, - совсем рядом произносит недовольный мужской голос и когда он облокачивается о стену, я чувствую запах его пота вперемешку с дезодорантом,– С тебя кофе, - еще чуть-чуть и стражник меня заметит.

Я зажмуриваюсь, сглатывая подступивший к горлу мерзкий комок тошноты.

– Ладно, - со смехом соглашается второй, - Очередность надо соблюдать, - я слушаю их удаляющиеся шаги, пока не становится очень тихо. Несколько секунд я выжидаю.

Появится ли кто-то еще?

Никого.

Я осторожно выбираюсь из своего укрытия и спешу к выходу. В голове бьется только одно слово. Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. Я не знаю, кого я молю о помощи и кто должен меня услышать.