— Говорил. Они согласны. Заседание не надо устраивать там, где мы обычно собираемся. Подбери место по своему усмотрению. Держитесь так, будто вы в самом деле стачком, решайте все вопросы. Нам надо узнать, провокатор ли Коршунов или нет.

Место для заседания облюбовали на окраине поселка, в недостроенном доме.

Вечером к Трошке в барак пришел Коршунов, поздоровался с ним за руку и шепотом спросил:

— Когда состоится заседание?

Трошка тоже шепотом ответил:

— Сегодня в семь часов вечера. — Он подробно объяснил инженеру, где будет заседать стачком.

На койке Трошки сидел Федор. Чтобы не мешать разговору, он отвернулся, делая вид, что не слушает.

Коршунов, уходя, обратил на Федора внимание и тоже протянул ему руку, прощаясь.

— Это ваш друг? — спросил он у Трошки.

— Мы все здесь друзья, — уклончиво ответил Алмазов.

— Как вас зовут, дорогой? — приветливо спросил инженер, не выпуская руки Федора.

— Владимиров Федор, — робко ответил Федор, а сам подумал: «Что этому господину от меня нужно, что он даже спросил мое имя?»

Коршунов ни единым словом никому не обмолвился, что нынче вечером будет заседать стачечный комитет и он будет присутствовать на этом заседании. Встретив полицмейстера, он, как будто между прочим, спросил у него:

— В котором часу вы вечером выставляете патруль?

Полицмейстеру уже были даны инструкции следить за горным инженером, поэтому он соврал ему, сказал, что в девять часов вечера. В действительности патруль выставлялся гораздо раньше.

— Вы всех без разбора хватаете или делаете исключение? — вдруг поинтересовался Коршунов.

— Не понял? — рявкнул полицмейстер, испепеляя глазами горного инженера.

Коршунов выдержал взгляд полицмейстера.

«Ну и болван же ты, братец, ужасный болван — весь на поверхности», — подумал он.

— Господин Оленников, — пряча улыбку, сказал Коршунов, — если, предположим, я окажусь на улице после девяти, со мной тоже по всей строгости?..

Полицмейстер шумно вдохнул холодный воздух и с притворством, на которое только был способен, громко ответил:

— Что вы, господин инженер?.. Помилуй бог!

— Благодарю, — суховато сказал Коршунов. — Теперь я буду спокоен.

Они сдержанно раскланялись.

А тем временем Алмазов, Быков и Зеленов, встретившись часа за два до начала заседания стачкома, совещались, как им держать себя с Коршуновым.

Быков полагал, что Коршунов никакой не провокатор — провокаторы не стоят горой за рабочих, не ссорятся из-за них с администрацией. О том, что горный инженер со многими чиновниками корпорации испортил отношение, на него косились, чуть ли не в глаза называли социалистом, было всем известно.

Зеленов был того же мнения о горном инженере, но затею партийного комитета проверить Коршунова одобрял — осторожность не помешает. Действительно ли он тот, за которого его на приисках принимают? Но проверить надо основательно, чтобы в случае чего — никаких сомнений.

— Он может не поверить, что комитет состоит только из трех человек, — сказал Быков.

— А мы скажем ему, что это преднамеренно, — успокоил его Зеленов. — Если в комитете много людей, его легче обнаружить.

— Есть у меня еще один человек, которого можно было бы пригласить на заседание, — сказал Алмазов. — Его, кстати, Коршунов видел у меня сегодня и спросил фамилию.

— Кто такой? — спросил Зеленов.

— Один лесоруб. Якут… Хороший парень. Давай-ка скажем Коршунову, что в комитете четыре человека. А фамилию четвертого не будем говорить. Мол, не явился. Для порядка можно будет подождать с полчаса. Если Коршунов провокатор, то арестуют не только нас троих, но и якута заберут. И тогда уж никаких сомнений…

— Ну, это непорядочно, — начал возражать Быков. — Подвергать опасности человека, который не имеет никакого отношения к забастовке. У него, наверно, дети, жена?

— Жена и ребенок.

— Тем более.

— Да его тут же выпустят, — сказал Алмазов. — Посуди сам, может ли темный мужик, якут, знающий три русских слова, возглавлять забастовку? Смешно… И мы на следствии скажем, что Федор тут не при чем.

— Ты, пожалуй, прав, — согласился Быков.

На окраину поселка, к недостроенному дому, пробирались по одному. Ровно в семь часов вечера в сенях послышался шорох. Кто-то в темноте ощупывал стенку в поисках двери. Зеленов впустил Коршунова.