Если бы за окном вдруг разразилась гроза с ливнем, Курдюков бы меньше удивился.

— Разумеется, это между нами, — предупредил главный инженер. — Я сам еще точно не знаю, но догадываюсь.

Исправник достал платок и стал вытирать вспотевшую лысину.

Майя проснулась от сильного стука в дверь.

— Федор, стучат!..

Федор спал, лежа на спине. Между Федором и Майей спал Семенчик.

В перерыве между стуком слышно было, как он чмокал губами.

— Федор, проснись, — будила Майя мужа. — К нам стучат.

Били в дверь прикладом так, что в окнах звенели стекла.

Наконец Майя растолкала Федора. Услышав стук, он вскочил.

— Кто?.. — сидя на ороне, спросил Федор.

От стука проснулся Семенчик и громко позвал мать.

— Я здесь, сыночек, — отозвалась Майя.

Федор подошел к двери и спросил, кто стучит.

— Полиция!

В тесную землянку набилось полно людей. Кто-то чиркнул спичкой. Федор поднес к спичке огарок свечи. Семенчик, увидев казаков, заплакал.

— Фамилия? — спросил урядник Тюменцев у Федора, держащего в руках огарок.

— Владимиров.

— Имя?

— Федор.

— Одевайся. Живо!

Федор сунул кому-то огарок и стал торопливо одеваться. «За что они меня? — мелькнула у него мысль. — Ночью…»

— Куда вы хотите меня вести?

— В участок. Скорее.

— Надолго?

— Не разговаривай. Ну, готов?

Федор подошел к Майе, на которой лица не было, стал гладить ей плечи, голову.

— Не беспокойся… Я к утру вернусь. За мной никакой вины нет. — Он взял — за руки Семенчика, прижал к груди. Тот умолк. — Завтра я тебе песенку спою… Мы вдвоем с тобой споем…

Майя навзрыд заплакала. За ней заплакал и Семенчик.

Федора силой оторвали от Майи и вытолкали во двор. Майя с плачем бросилась за казаками в распахнутую дверь. Семенчик догнал ее и обнял за ноги:

— Мама, не уходи-и!..

Майя взяла сына на руки, прижала к сердцу. В землянку шел холод, но Майя не чувствовала его. Прижимая к груди Семенчика, она беззвучно плакала, пока не продрогла. Согрелась она, когда истопила печку.

Утром Семенчик, едва проснувшись, спросил:

— Мама, а когда папа придет?

— Не знаю, сынок, — сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, ответила Майя и погладила Семенчика по голове.

— Вечером папа придет? — допытывался малыш.

Майя отошла в угол и отвернулась. Плечи ее судорожно затряслись…

Федора в участок привели первым. Исправник уже сидел там, чтобы тут же допросить важных политических преступников. Перед ним стоял бедно одетый якут, испуганный, жалкий, один из тех, которых Курдюков и за людей не считал.

— Кого ты мне привел? — спросил он у Тюменцева.

Тот, притопывая, бодро ответил:

— Член стачкома Владимиров!..

— Твоя фамилия Владимиров? — не повышая голоса, спросил исправник.

— Владимиров.

— Живешь севернее седьмого барака в землянке?

— Да.

— Кто там еще, кроме тебя, живет?

— Жена и ребенок.

«Неужели это тот, на которого указал Коршунов?» — недоумевал исправник, брезгливо глядя на Федора. Он на всякий случай сделал свирепое лицо, словно перед ним был ребенок, и спросил:

— Ну-ка, признавайся, мерзавец, кто еще с тобой в стачкоме?

Федор даже не понял, о чем у него спрашивают, и невпопад ответил:

— Не знаю…

— Что, не знаешь? Как это ты не знаешь? Ты что притворяешься, негодяй, а?..

За дверью послышался топот и грязная ругань. Дверь распахнулась. В комнату втолкнули Трофима Алмазова.

— Второй, — обрадовался исправник, потирая руки. — Как фамилия?

— Алмазов, — ответил Трошка.

Исправник заглянул в список.

— Есть такой. Все верно.

— О том, что верно, а что не верно, не вам судить, — задиристо сказал Трошка, подмигнув Федору.

— Ты знаешь этого человека? — спросил исправник у Федора.

— Знаю.

— Это так важно? Ну, знает он меня и я его знаю. И что из этого? — Трошка стал между исправников и Федором. — Меня все лесорубы знают.

— Замолчать!.. Это тебе не у себя в стачкоме!..

…В эту ночь арестовали всех четверых.

Узнав об аресте своих товарищей, рабочие отправили к Теппану большую депутацию.

Главный инженер принял всю депутацию у себя в кабинете. Когда все уселись, он с ласковой улыбкой спросил: