— Я не был у них.

— Значит, выкрал у Харатаева дочь. А знаешь ли ты, что за это полагается? Кутузка.

— Не выкрал. Мы с ней обвенчались в присутствии ее родителей. Она мне законная жена, а я муж.

— Обманщик ты, а не муж! — взвизгнул Яковлев. — Вор! Выдавал себя за сына купца, наряжался в дорогую одежду, по-воровски увел сперва моего коня, потом дочь улусного головы Харатаева.

Федору нечего было сказать в ответ. Все, что говорил Яковлев, — правда.

— Ел, пил у меня, ничего не делая. Загонял лучшего коня. Кто мне за все это теперь заплатит?

Из внутренней комнаты, тряся телесами, вышла Авдотья.

— У него тесть богатый, с тестя и взыщи все до копейки. А если не отдадут, посади зятька в каталажку, пусть поживет там на царских хлебах.

Федор стоял, переминаясь с ноги на ногу, мял в руке изношенную войлочную шляпу.

«Был бы один, ни единого часа здесь бы не остался, — подумал он. — А с Майей куда я пойду?»

— Ну, ты долго будешь торчать как пень?! — закричал Яковлев. — Сейчас же плати за все!

— У меня нечем платить.

— Ах, нечем! Так ты мне своим вонючим потом заплатишь. Я заставлю тебя всю жизнь батрачить вместе с женой!..

Авдотья подбоченилась и, выставив большой живот, закричала:

— Прикажи господину уряднику посадить его в каталажку. Пусть там вырвут у него ноздри и поставят на лбу клеймо. — И вышла из комнаты.

Яковлев помолчал и уже более спокойно сказал:

— Ну, парень, из двух зол выбирай одно: или в течение пяти лет ты вместе со своей женой работаешь у меня, не требуя ни одежды, ни платы, или я подаю на тебя в суд.

Федор стоял и молчал. «Пять лет не получать ни одежды, ни платы. А как на это посмотрит Майя, и чем они будут жить?»

— Не очень ли много вы требуете, хозяин? Пять лет. Ни конь, ни пища, которую я у вас съел, не стоят этого.

Боясь, что батрак заупрямится и не согласится, Яковлев повысил голос:

— Я в последний раз тебя спрашиваю!

А разве до этого он получал у Яковлева плату? Его кое-как кормили, одевали в рубище, лишь бы тело было прикрыто и не замерз зимой. Другой жизни он не видел и не знает.

Федор поднял печальные глаза.

— Согласен или нет? — Яковлев терял терпение.

— Согласен, — тихо ответил Федор.

— Запомни, пять лет и ни одним днем меньше. А потом уходи из моего дома, и чтобы глаза мои тебя не видели! — Яковлев с трудом скрывал радость. Он был доволен, что приобрел двух дармовых батраков.

Федор молча вышел из господского дома и, ничего не видя перед собой, остановился во дворе. Небо показалось ему багровым и каким-то зловещим. «Пять лет и ни одним днем меньше. Пять лет…» Он пошел к юрте и по дороге встретил Майю.

— Ты чего так долго? — встревоженно спросила она.

Федор молчал. У него язык не поворачивался рассказать Майе о том, что требует от них Яковлев.

— Зачем тебя вызывал хозяин? — заглядывая ему в глаза, допытывалась Майя. Ей не хотелось спрашивать об этом при людях, поэтому она одна вышла Федору навстречу.

— Пять лет мы с тобой будем работать задаром, — сказал Федор.

— С какой стати, почему? — удивилась Майя.

— За то, что я ездил на его лошади, носил его одежду, ел у них… Я же говорил тебе: не езжай со мной… Зачем ты поехала со мной?

— Ну и поработаем. Другие же работают. — В голосе Майи звучала беззаботность. Она плохо представляла, как горька у батраков жизнь, и потому довольно легко восприняла это печальное известие.

На душе у Федора стало как-то легче. Майя узнала, что ее ожидает, и не испугалась. «Вдвоем и горе снести легче», — подумал он.

Уже на следующий день хозяйка нашла для Майи работу:

— Скажите ей, пусть идет доить коров!

Майя пошла с батрачками в хотон. Девушки удивились, что дочь улусного головы умеет доить коров.

— Мы думали, что ты не знаешь, с какой стороны подойти к корове.

— А хозяйка велела: «Если она не умеет доить коров, скажите, мне», — сообщила Маланья.

— Зачем? — спросила Майя.

— Хотела поучить тебя.

Девушки знали, как она обучает: бьет чем попало по рукам и ругает.

Когда Маланья внесла в дом утренний надой, Авдотья подбоченилась и нетерпеливо спросила: