Вибрирующая дверь не сразу, но все же открылась, и за порог с каким-то всполошенным видом высунулась соседка. Поглядев ей в лицо, Катя вдруг вспомнила, как ее зовут: Олеся. В детстве эту самую Олесю родители вечно ставили Кате в пример как образец вежливости и доброты. Была она, кажется, художницей, и при возрасте хорошо за тридцать вела себя, словно девочка-цветочек. Катя много раз слышала, как Олеся, приезжая к родителям вместе с супругом, огромным типом, похожим на мрачный шкаф, сюсюкалась с ним, а тот что-то хрипел в ответ страшным басом, уходящим за грань слышимости.

Кстати о басе: сейчас за соседкиной спиной слышался целый басовый хор, а вибрация прошибала даже сквозь толстые подошвы ботинок.

– Слушайте, чего у вас там вибрирует? – спросила Катя. – Асфальт, что ли, на пол кладете? У меня все трясется, работать не могу.

– Здравствуйте… – в отличие от нее, не забыла поздороваться Олеся и затараторила скороговоркой: – Простите, вам очень мешает, да? Просто у нас гости… Мы годовщину свадьбы отмечать приехали, пока у родителей, завтра поедем к себе, в смысле, к мужу. А это наши друзья и коллеги мужа… Сейчас я скажу им, чтобы они перестали, извините еще раз!

Катя грубовато отозвалась:

– Да ладно, все нормально.

Олеся еще раз повторила: «Сейчас-сейчас, я скажу» – и, суетливо развернувшись, начала пробираться через заставленную обувью крошечную прихожую. Катя уперлась взглядом в ее спину, которую покрывал водопад черных волос. Странно: соседка же была всю жизнь русой и не любила краситься. Да и глаза у нее голубые… Тут Олеся на секунду обернулась с извиняющейся улыбкой, и Катя четко увидела радужку в ее левом глазу: почти такую же черную, как зрачок. Это что, линзы? Она вдруг резко заинтересовалась готической культурой? Художники, конечно, часто бывают прибабахнутыми…

Катя вдруг словила странное ощущение, будто ее медленно засасывало в какой-то бредовый сон: может быть, так действовали на психику вибрация и басовое мычание. Так что же все-таки мычит и вибрирует? На этой мысли Катя машинально шагнула следом за соседкой туда, куда ее не звали: внутрь квартиры.

Крошечная прихожая вывела их в большую, но сумрачную комнату: с коричневым гарнитуром вдоль стены, темным ковром на полу и плотно задернутыми шторами. Вибрация – с иногда прорывающимися басовыми нотами – здесь была на грани невыносимости. Олеся, нерешительно повысив голос, попыталась прорваться сквозь нее:

– Извините! Говорите лучше вслух, а то соседи жалуются…

И тут Катя увидела, что в комнате полно народу.

За длинным столом, на креслах и даже на полу сидели люди с очень смуглой кожей, черными глазами и волосами и длиннющими ногтями. Мало того: белки их глаз были такими желтыми, будто у всех дружно отказала печень. Мужчину от женщины отличить было трудно, поскольку большинство гостей носило сложные прически из длинных волос и не менее длинные балахоны. С ушей у них в три слоя свисали серьги – вообще у всех поголовно, включая Олесиного супруга. Вот у него, кстати, глаза были светлее, но белки все равно желтели. И теперь было очевидно, что вибрацию издают, разевая рты, именно эти люди.

Просьба Олеси прекратить вибрировать, как ни странно, была услышана. У Кати резко перестали зудеть подошвы, надрывно бряцающая в серванте посуда успокоилась. Гости же как ни в чем не бывало продолжили беседу. Только теперь, когда они открывали рты, слышались очень низкие, утробно-жестяные голоса: от них лишь слегка позвякивала люстра. Кто-то из гостей глянул на Катю черными дырками глаз – без особого интереса. Наверное, подумали, что она «своя».

Тут Олеся наконец обернулась.

– Ой! – вырвалось у нее. – Вы тоже прошли?

– А нельзя было? – брякнула Катя.

– Нет, что вы, конечно, можно… – видно было, что соседка пытается понять, какое впечатление производят на Катю странные гости. Катя ответила ей прямым спокойным взглядом (она и правда не чувствовала волнения, потому что не могла выпутаться из ощущения сна). Олеся, ободрившись, снова затараторила:

– Ну… вы тогда проходите, проходите, пожалуйста. Еды много осталось, а мы уже все наелись. Вы, наверное, мало себе готовите. И ученых среди гостей у нас много, вы же вроде доктор, вам понравится. И… – она смущенно запнулась. – Я бы с вас набросок сделала, если можно.

– Угу.

Олеся снова двинулась вперед, и Катя пошла следом, стараясь сохранять вид, будто все так и надо, но бросая на гостей взгляды исподтишка. Это были явно представители какой-то совершенно другой нации, не европеоидной, хотя говорили они на нормальном русском языке. Что это: сборище иностранцев? Или какая-то секта? Катя слегка потрясла головой – ощущение морока длилось и длилось. Еще более странным было почти полное отсутствие удивления или страха – даже усилием воли она не смогла заставить себя испугаться.