Шрифт:
Мегги, внезапно устав, обвисла в руках мужа.
— Но Гленн, как же так? Моя Бетти…- она закрыла лицо руками, заплакала.
Гленну ничего не оставалось, как утешающе прижать жену к себе.
***
— Ты че взял-то? — Мерл скептически разглядывал рассованные на заднем сиденье машины вещи. — Какого хера все голубое?
Дерил молча отпихнул его плечом, закинул еще упаковку памперсов.
Мерл покачал головой:
— Мудила. Я молчать не буду, пусть на тебя орет. Мне это на хуй не надо.
— Да я, бля, и не сомневался никогда, что ты трепло.
— Сам виноват. Она просила розовое. Ты взял голубое. Скажи, что дальтоник, мой тебе совет. Может, только ухом отгрызенным отделаешься.
— Какое взял, такое взял. Парень будет, нахера ему розовое?
— Да с хера ли парень -то? Может, девка?
Дерил покосился на брата.
— Если девка, тогда точно твоя. А парень — мой.
— Эй, эй, стой! Это че такое? Это почему еще если парень, то твой? Может, мой?
— Да потому что ты мудак и трепло!
— А ты — засранец мелкий!
Братья Диксоны еще долго переругивались, пока ехали из невероятно удачно найденного неразграбленного супермаркета домой, в маленький, но очень нехило защищенный домик, всего в двух часах езды от тюрьмы.
Бетти заказала все розовое, надеясь на девочку. Они брали, как всегда, с запасом, всех цветов, надеясь на хорошее.
Только на хорошее.
Правильные переговоры
Продолжение "Правильного решения"
– Рик, не хочу настаивать, но нам придется что-то решать.
Керол решительно зашла в камеру , где Рик в кои-то веки собрался спрятаться от всех и поспать, и сдернула с него одеяло.
Рик вздохнул, проклиная тот день, когда решил вернуть Риктатуру, как ее язвительно называли злые языки в тюрьме. Как легко было бы переложить этот вопрос на совет! Устраниться, не принимая никаких решений. Но чертова гиперответственность!
Керол молча стояла в стороне, наблюдая не без злорадства мучительное пробуждение лидера. Вот предлагала она в свое время решение вопроса. Не поддержал. Теперь пусть мучается.
– Керол, говори, или дай поспать.
– У нас нехватка продуктов.
– В смысле?
– Рик прошел к тазу в углу камеры, плеснул в лицо воды.
– У нас всего хватает! Ты же мне сама в начале месяца...
– Рик! Это было в начале месяца. До этих событий! Напоминаю, что вот уже неделю мы не получаем свежую дичь, не отправляем людей на поиски продуктов и предметов первой необходимости... А сегодня до нас не добралась машина из Вудберри!
– Черт...
– Рик, я понимаю, что ты решил, что все само собой рассосется и не желаешь идти на компромисс... Или крайние меры. Но придется. Иначе мы скоро начнем испытывать нехватку и серьезную! Люди и так переживают, что Новый Год не отмечают в Вудберри, как хотели!
– Ладно. Я понял. Пошли.
Рик вышел в коридор, где его сразу перехватила суровая Мэгги с двухгодовалой дочкой на руках.
– Рик!
– она встала так, чтоб полностью лишить лидера возможности сбежать, - я надеюсь, ты не собираешься идти на уступки? Или ты совсем пластилиновый?
Рик, по опыту зная, что диалог ни к чему не приведет, выразительно посмотрел на стоящего прямо за спиной жены Гленна, и тот мягко отвлек женщину:
– Дорогая, по-моему, она кушать хочет...
– Так покорми!
– ребенок радостно запищал уже на руках отца, Мегги развернулась, чтоб продолжить, но Рик, привычно-уверенным движением обогнул парочку и пошел вниз. С гордо выпрямленной спиной и совсем не срываясь на бег.
Керол поспешила за ним.
Рик вышел на улицу, порадовавшись, что уже практически ночь, и тюрьма спит. А то бы точно толпа зрителей на такое дело собралась.
Он подошел к воротам, сделал знак дежурным открыть.
Поежился от отсутствия ставших такими привычными хрипа мертвецов. Вот вони хватало, это да. Несвежих тел вокруг валялось полно. А ходячих не было. Ну хоть какая-то польза от ситуации.
– Надо поговорить, - произнес он в темноту, прекрасно зная, что его видят.
– И о чем?
– хриплый насмешливый голос резанул сбоку, с той стороны, откуда Рик совсем его не ждал.
– Шериф решил вспомнить о приоритете сохранения ячейки общества?
– Не смешно.
– Да какой уж тут смех! Неделю жену не видел. Мне вот нихера не смешно. А тебе, братух?
Рик напряг зрение, и углядел-таки в полнейшем мраке две темные мрачные фигуры. Никакого дополнительного шороха он не услышал, чему, само собой, не удивился. Привык за столько лет.
Первая фигура шагнула вперед, и стали явственно видны грубые жесткие черты лица, насмешливый прищур глаз, привычная язвительная улыбочка. Мерл Диксон во всей красе.