— Там дальше мокро, — прервал Траян ее мысли. — Нет, так не годится, надо обязательно найти резиновые сапоги. Спас, — крикнул он высокому парню, — поищи где-нибудь сапоги.

— Коста! — Спас обернулся к парню, свесившему ноги с перевернутой вагонетки. — Ты долго будешь так загорать?

— Жду, когда привезут крепежный материал.

— Тогда снимай сапоги, да побыстрее. Потом на вагонетке доедешь.

Ольга села на воздухопровод, сняла ботинки и стала надевать сапоги. В первый момент ей было неприятно в этих чужих сапогах, но потом она развеселилась. Она умела приноравливаться к условиям, во всяком положении находить что-то забавное. Нельзя сказать, что теперь ей стало удобнее: сапоги были ей велики и тяжелы, ноги скользили. Но она не досадовала, не жаловалась, не старалась привлечь к себе внимание. Повернув к свету блокнот, она быстро записывала замечания Траяна. Только раз, когда надо было подняться на цыпочки, чтобы достать до верхней галереи, она сильно поскользнулась, но не вскрикнула, а засмеялась. Бригадир, который шел с ними и производил измерения, тоже рассмеялся.

— Не из пугливых наш инженер. А тут раньше работала одна девушка-техник, так она, уж не знаю, притворялась или нет, только, как погаснет лампочка или света вдруг не дадут — тут частенько это случается, — кричала не своим голосом. Темноты уж очень боялась. А вечером, как пойдет гулять, куда только страх девается! Может, конечно, потому, что там она не одна была…

Дрезина протянула за собой состав, нагруженный породой. Бригадир оглянулся, проверяя, в порядке ли вагонетки. На последней сидел рабочий без сапог. Бригадир немного поворчал на него: забираться на вагонетки было запрещено.

Ольга и Евтимов приближались к забою. Слышался глухой гул. Шипение компрессоров раздражало непривычное ухо. Идти становилось все труднее, очень мешала невывезенная порода.

Внезапно погас свет. Послышались голоса и топот. Потом все смолкло.

Ольга не в силах была пошевелиться. Такого страха она еще никогда не испытывала. Темнота сковывала ее. Девушке показалось, что вокруг никого нет, что она совсем одна.

Что могло случиться? Неужели обвал?

Представив самое страшное, она стала успокаиваться.

— Товарищ Евтимов, вы где? Что будем делать? Останемся здесь или попробуем выбраться?

Неизвестно было, сколько это могло продолжаться, и Евтимов предложил пробираться к выходу. В темноте засветился огонек, это шахтер с зажженной папиросой прошел мимо. Он был спокоен — очевидно, уже привык к подобным происшествиям.

— У вас нет карбидной лампы? — спросил Траян.

— Кончился карбид. Было немного, да другая смена взяла.

Свет папиросы помог им немного продвинуться вперед. Они шли по воде, протягивая вперед руки, стараясь не наткнуться на что-нибудь. Траян чувствовал себя виноватым в том, что так случилось, но девушка делала вид, что происшествие совсем ее не смущает.

— Теперь я по крайней мере поняла, что означает выражение «хоть глаз выколи». Темнота окружает нас словно плотной стеной. Интересно, повреждение местное или и в Софии сейчас тоже темно? Когда построят наше водохранилище, света будет хватать всем. Надо только скорее строить!

Траян двигался, как во сне. Он не видел Ольги, но чувствовал, что она совсем рядом. Слышал ее звонкий бодрый голос, ощущал ее дыхание. Стоит только протянуть руку, и он сможет обнять ее, такую желанную, милую. Ни разу прежде, когда он бывал с девушкой, эта мысль не приходила ему в голову. Но темнота пробудила в нем странное чувство. Он протянул руки, чтобы обнять Ольгу.

А та, не слыша его голоса и шагов, встревоженно вскрикнула:

— Товарищ Евтимов, где вы? Тут вода, мы не утонем? Вы близко? Дайте мне руку.

Рука была протянута с такой доверчивостью и чистосердечием, что он не посмел обмануть это доверие.

— Тут какой-то ящик или вагонетка, — отозвался он наконец. — Посидим.

Послышались шаги и голоса. Снова сверкнул огонек папиросы. Шахтеры спокойно разговаривали.

— У нас в туннеле что зима, что лето — все одно. А смотри, как плотина за лето выросла.

— Сверла — дрянь. Так и ломаются. А запасных нет.

— Да все так! Взять хоть бетономешалку. Как испортится, кончаем работу. За всю смену гроша ломаного не заработали. Теперь вот свет погас. Я давно говорю: надо запасную машину на случай аварии.

— Есть одна, ее скоро пустят…

Голоса смолкли вдали. Раздался какой-то треск. Девушка вздрогнула, придвинулась к Траяну.

— Спичек нет ли у вас? — спросила она.

— И как это я сразу не догадался! Подождите, у меня тут и газета — можно сделать факел.

Он скрутил газету жгутом и поджег. По стенам заплясали тени.

— Удивительно романтично, правда? — сказала Ольга. — Долго мы еще здесь пробудем?

Траян не сводил глаз с лица девушки. Оно казалось ему то близким, то далеким, как видение, как мечта. Он мог наклониться, сжать девушку в объятиях, прильнуть к этим маленьким пухлым губам. Но синие глаза смотрели так доверчиво и, как ему показалось, укоризненно… Газета выпала у него из рук, не догорев.

Снова их обступила темнота. Они прошли еще несколько шагов и опять остановились, столкнувшись с проходившими шахтерами.