— Эй, кто это стоит на дороге? Что вы тут делаете?..

Траян не ответил. Он пробирался ощупью. Темнота сделала его смелее. Он шагнул вперед, ища руку девушки, и вдруг услышал, как зашелестела бумага.

— О! — воскликнула Ольга, — мой блокнот. Все время держу его в руках, а не догадалась, что из него тоже можно сделать факелы. Только бы не сжечь те листы, где я записывала ваши замечания. Я вырву страницы из середины. Посветите мне спичкой. Хорошо, что темно и меня не видно. Кто знает, на кого я сейчас похожа! Наверное, настоящий трубочист.

Он сделал несколько факелов и стал зажигать их один от другого, идя впереди и освещая дорогу. Чем ближе к выходу, тем прочнее становился дощатый настил.

Когда впереди уже засиял дневной свет, лампочки вспыхнули.

— Ну вот, теперь все в порядке, — улыбнулась девушка. — До чего же все-таки хорошо, когда светло!

Она побежала вперед, стараясь скорее выбраться из туннеля. Но ноги ее едва отрывались от земли. Она оглянулась:

— Ох, уж эти сапоги!..

Шофер служебного автобуса кричал, высунувшись в окно кабины:

— Говорю вам, больше некуда. Машина битком набита. Беру тех, у кого есть разрешение от администрации. Ну что за бестолковый народ! Вроде бы интеллигенция, а простых слов не понимают.

Он вышел из машины и заговорил с шофером грузовика:

— Не пойму я этих людей. Не хотят здесь жить — не брались бы за эту работу. А то с четверга начинают просить место на субботу. Ни разу без ругани не уехал.

— Не прав ты, Христо, — отозвался Весо, тоже собравшийся в Софию. — У людей семьи. Надо их навестить. Есть, конечно, и такие: приедут в понедельник вечером, а утром во вторник начинают думать, как обратно вернуться. Ну как, поехали, что ли?

— Куда тут ехать? Не видишь, сколько народу набилось? А не повезешь — ты же во всем и виноват. А я не могу перегружать машину. Решил стать стотысячником. Пусть управление обеспечит нормальное сообщение, больше машин даст, что ли.

Наконец дверца с шумом захлопнулась. Шофер дал сигнал, и машина тронулась. Те, кто не смог уехать, отправились на поиски попутной машины. А те, кому повезло, весело улыбались, будто одержали какую-то победу. Кое-кто вез с собой объемистую сумку с продуктами: их легче было купить в хорошо снабжавшемся магазине при строительстве. И все вслух делились планами о том, как они проведут время в Софии.

— Я, как приеду, — говорил Весо, — сейчас же под душ, а потом за билетами в оперу.

Позади двое уговаривались встретиться в пивной:

— Не знаю, смогу ли.

— Приходи, чего там! Жду тебя в девять.

— Не знаю. Я тебе позвоню. Посмотрю, как дома обстановка сложится.

— И ты спрашиваешь разрешения у жены?

— Как все мужья. А что это Сиджимкова не видно? Ты ему сказал о нашем уговоре?

— Сказал, не беспокойся. Он пристроился в машине главного инженера.

Траян Евтимов молчал. Ему было как-то неловко, что и он оказался среди тех, кто любой ценой старался ускользнуть в конце недели в город.

В сущности он не испытывал особого желания попасть в Софию. Ужасно неприятно, когда знакомые начинают расспрашивать о строительстве и о его работе. Что он может сказать о себе? Сменный инженер какого-то заброшенного туннеля. Но Дора часто звонит и сердится, что он уже больше месяца не был дома. А теперь, когда начнут строительство шахты, придется бывать в городе еще реже.

Убедившись, что полная реорганизация работы в туннеле не удастся, Евтимов стал обдумывать другие возможности ускорения проходки. Он поддержал предложение Ольги. Тем более, что и в его проекте предусматривалось строительство шахты для ведения проходки еще в двух направлениях.

После долгих обсуждений это предложение было принято руководством. Но в то же время недовольство против Траяна росло. Одни невзлюбили его за то, что он относился к ним свысока, другие воспользовались тем, что он не всегда посещал собрания, и всюду рассказывали, как он не слушает ничьих советов и один решает все сложные вопросы.

В Гидропроекте высказались за его увольнение и наказание. Но Божил Божинов решительно выступил против. Остановились на компромиссном решении: Траяна отстраняли от работы в туннеле и посылали в Буковицу для сооружения шахты. А предлог выдвинули такой: идея шахты принадлежит инженеру Евтимову, так кому же, как не ему, претворять ее в жизнь?

Траян знал, что в Гидропроекте не особенно верят в его успех, считают, что он со своим проектом шахты непременно провалится. А Тошков старался держать Евтимова подальше от управления, чтобы тот не мог рассказать о его промахах.