— А что ж ты тогда аж в соседнее поселение за мной попёрся? — она насмешливо скривила губы и перекинула на грудь иссиня-чёрные волосы.

— Знал бы, что ты и там мне встретишься — век бы дома сидел, — снова буркнул он под нос.

— Ну-ну.

Ведал бы кто, как сильно его раздражала эта заноза. Красивая, не поспоришь, он до сих пор не мог забыть, как она выглядела в ту, самую первую встречу. Стоило только вспомнить о том вечере, как во рту моментально пересыхало. Её наглость и бесстыдство будоражили, вызывая к жизни совершено незнакомые ощущения. И он бы подумал, что влюбился, вот только эта дочь подземелий нравилась ему ровно до тех пор, пока не открывала рот.

Стейн аккуратно опустился на спину, почувствовав, как тысячи мелких камушков врезаются в кожу. Небо снова заволокло чёрными тучами, а в воздухе запахло дождём. Надо было идти домой, пока тётушка не подняла панику… Вот только возвращаться в деревню не хотелось.

— Двигайся давай, человек. — Венди опустилась рядом. Настолько близко, что он чувствовал волосками на руках её руку. Пальцы на ногах заледенели, а щёки приняли багровый цвет. Хорошо, что в наступившей темноте этого почти не было заметно.

— А тебя мама домой не ждёт? — спросил он, не отрывая взгляда от бушующей реки. Волны снова и снова разбивались о камни у берега, разлетаясь холодными брызгами во все стороны. Хотелось прикоснуться к Венди, накрыть её собой, закрывая от этих капель. Тугой узел внизу живота никак не желал распутываться.

— Нет, моя мама — жрица круга семи. У неё и без меня обязанностей хватает.

— Первый раз слышу такое странное название. Что такое круг семи?

— Долго объяснять, — девчонка повернулась к нему и подложила руки под щёку.

— А живёшь ты в Вайденлесе? Что тогда тут делала, далеко же.

— А ты что тогда там делал, далеко же, — передразнила она его, но лицо её оставалось серьёзным.

— Книгу искал.

Он тоже повернулся к ней лицом. Её бледная кожа казалась ещё бледнее в темноте грозового вечера. И будто бы светилась. В прозрачных голубых глазах мерцали звёзды, которые сейчас были скрыты тучами. Он почувствовал, как этот звёздный свет уносит его всё дальше и дальше от реальности. Казалось, что ещё один взгляд, одна секунда — и он оторвётся от земли и взмоет в небо. Тишина, опустившаяся на них, казалась осязаемой. Время остановилось.

— Хочешь, я научу тебя магии?

— И? — не выдержал Тай. Ноги его ужасно затекли от такого неудобного положения, и он чувствовал, как ступни начинают покалывать сотни острых иголочек.

— И я встретил ведьму. — Стейн всё так же смотрел в огонь, погружаясь в счастливые воспоминания. — Я женился на ней. А она подарила мне дочь.

— И что, они тоже не смогли выдержать вашего характера?

— Не дерзи. Нас разлучили, и вот уже очень много лет я стараюсь найти возможность вернуться.

— Ну… Я бы тоже не отказался встретиться со своей семьёй, — понимающе кивнул Тай.

— Поэтому теперь ты станешь моим послушником.

— И что это значит?

— Всё просто. После обеда я каждый день несколько часов буду рассказывать тебе о городе ведьм, об их обычаях, порядках и нравах. Расскажу о том, во что верят. Всё, что мне известно самому, а потом… Потом ты мне поможешь отыскать вход в Регстейн.

— Ни одной деревни с таким названием не знаю, — неопределённо пожал плечами парень.

— Регстейн не деревня. Это подземелье. Это то место, откуда меня из мести за уязвлённое самолюбие хитростью изгнала одна из ведьм.

— Мам, кушать хочу, — раздался за спиной подростковый басок.

Эйрин улыбнулась, представляя, что однажды и её сыновья вырастут и уже совсем мужским голосом начнут просить еды. А пока что играют в ракушки, оставленные её отцом, да прячутся по пещерам подземелья, забывая о голоде.

— Ну мам… — снова проговорил он, на этот раз голос прозвучал совсем близко.

Эйрин оглянулась. Прямо перед ней стоял красивый парнишка, неловко переминаясь с ноги на ногу и оттягивая подол рубахи вниз. Синие его глаза неотрывно смотрели на неё.

— Что…

— Томми тоже есть хочет, — повторил парень, которому на вид было лет тринадцать.

— Томми…

Сердце зашлось сильнее. Материнское — оно не могло не узнать в этом незнакомце своего сына. Сына, которому миновало всего шесть лет. Как и Томасу. Но перед ней стоял юноша. Рубаха, из которой он вырос за ночь, смешно топорщилась и подпрыгивала, норовя натянуться на нос, как бы он ни старался спрятать под подолом свои ноги. Черные волосы тоже отросли и падали на глаза, заставляя Криса нервно хмурить брови.