— Представляешь, — она вытерла тыльной стороной ладони сухие глаза, разучившиеся плакать, — когда папа пропал, мама даже почти ушла из круга семи, чтобы быть рядом, а я плюнула ей в душу, обвинив в пропаже отца. Я сказала… Знаешь, что я сказала?

— Что? — Он торопливо и неловко провёл по её волосам руками, путаясь в слипшихся прядях и цепляя их. Эйрин подняла на него глаза, в которых сверкнуло сумасшествие. Она была уже на грани, но он готов был ловить её, удерживая на самом краю пропасти.

— Я сказала, — она дёрнула головой, заехав ему макушкой по подбородку. Он почувствовал во рту металлический привкус крови, но не шелохнулся, продолжая гладить Эйрин по волосам, — что это она виновата! Что это из-за неё папа от нас ушёл! Представляешь? — Она, наконец, сорвалась, и громкие рыдания сотрясли её плечи. — Она плакала ночами оттого, что его больше не было с нами, а я думала, что мама просто притворяется! Вендела, младшая из круга семи, рыдала в подушку, а я думала, что она притворяется! — уже тише проговорила Эйрин, сжимая руки в кулаки так, что на внутренних сторонах ладоней появлялись маленькие кровоточащие полумесяцы.

— Тише, тише, маленькая, — прошептал он, укачивая её, как ребёнка, в своих объятиях. Его тело разрывалось на миллионы частиц от невозможности облегчить её боль. Всё, что он сейчас мог — продолжать держать её в объятиях, спасая от самой себя.

— Мам? — на пороге появился Томми. Он стоял босиком на сырой земле и тёр кулачками заспанные глаза. Какая бы тяжкая ноша не лежала на его плечах, сейчас он ничем не отличался от обычного десятилетнего ребёнка, который посреди ночи, испугавшись шума, прибежал к родителям под одеяло в надежде спастись от любой беды.

— Том, мальчик мой. — Эйрин судорожно вздохнула, заставляя себя успокоиться, оправила платье, которое повисло мешком на её измождённой фигуре, и распахнула объятия для сына. Томми близоруко прищурился и, просияв сонной улыбкой, потопал к маме. Давен обнял новообретённую семью, прижавшись губами к виску Эйрин.

— Как хорошо, что мы теперь вместе, — произнёс он, щёлкнув Томми по носу. Томми рассмеялся, а Эйрин зажмурила глаза, почувствовав, как кольнуло сердце, когда перед глазами возникло лицо ещё одного её ребёнка. Ребёнка, которого она безвозвратно потеряла.

— Эй, Вэн, ты точно не хочешь вернуться домой? — Лейв озабоченно оглядел место, в котором жил теперь его друг.

Любому другому человеку вход в Регстейн был заказан, но Лейву разрешили пройти. Круг семи почти распался из-за смерти жриц, и на их место было принято взять преемниц. Эйрин, всю жизнь пытающаяся сбежать от уготованного ей места — заняла место Тиры, у которой ходила в ученицах. У её нового положения был только один плюс — теперь она могла тоже решать, кого можно принимать в Регстейне. Тем более что вряд ли она теперь часто будет показываться на поверхности. По крайней мере до тех пор, пока не взрастит новую травницу.

— Сам же понимаешь, что не могу. — Давен решительно прошёл вперёд, позволяя другу насладиться видом мрачной красоты подземных пещер, вырастивших его любимую.

— Но, Вэн, тётушка Лия уже спрашивала о тебе. Вчера опять приходила на порог дома с пирогом. Мэри была рада её увидеть, сам знаешь, она хоть и поправилась, но всё ещё слаба. Сидит дома и изнывает от скуки. Только мать твоя и спасает её от одиночества, пока я на работе.

— С Орденом-то покончил? — спросил Давен, на мгновение остановившись.

— Сразу же сбежал от этих полоумных, как только ты помог собрать недостающую часть денег. Хотя… — Лейв снова огляделся, отмечая взглядом перемазанную грязью детвору, что таскала тяжёлые тазы с водой в дальний угол, где располагались раненые; пучки трав, которые сохли на стенах, и алтарь, виднеющийся сквозь проход, — теперь сложно назвать их полоумными, да?

— Да, в одном они были правы, ведьмы и правда существуют. — Давен мягко улыбнулся, останавливая налетевшую на него Агушу. — Куда спешишь, непоседа?

— Мама, мамочка моя проснулась! — всхлипнула девочка, размазывая по чумазым щекам слёзы.

— Ну беги, — он легонько подтолкнул её в спину.

В подземелье царила суматоха, которая прерывалась то радостными криками, то стонами боли. Несколько недель прошло с момента битвы, окончившейся ничем, но казалось, что бой ещё вчера бушевал за пределами Регстейна. Весь народ был занят спасением тех, кто ещё дышал, и чествованием погибших. Немало было тех, кто пал прямо на поле боя, ужаленный стрелой или копьём. Ещё больше тех, кто умирал уже в пещерах, так и не открыв глаза. Женщины, которых было больше, взвалили на себя тяжесть ухода за ранеными. Они забыли, когда последний раз держали в руках гребень или умывали лицо холодной родниковой водой. Сейчас было не до этого. Грязная детвора носилась по подземелью, помогая родителям. Даже самые маленькие не оставались в стороне: они меняли компрессы, бегали к Эйрин за травами и пели колыбельные тем, кто страдал от бессонницы.