— Не уходи, племянница, - весело усмехнулся Гэвин, - присаживайся рядом. Мы давненько не общались.

Девушка посмотрела на соседнее свободное кресло и поджала губы, с лёгким запозданием выполняя просьбу дяди.

— Женитьба, - вновь проронил он и откинулся в кресле, - и почему все вечно так привязаны к официальному браку? Неужели, никто не верит в бессмертные чувства?

Инария хранила молчание. Она не понимала, о чём говорит дядя, принимая его слова за бред пьяного человека.

— Намного важнее любить всем сердцем. Ты не согласна, Инария? – он посмотрел на неё и расхохотался. – Это напомнило мне… Отец когда-нибудь рассказывал тебе о прошлом?

Тогда она недоуменно на него посмотрела. Упоминание почившего папы больно кольнуло по сердцу, но леди Монтроуз не могла не почувствовать любопытство. О чём шла речь?

— Наверное, нет, дядя, - медленно ответила девушка, слегка нахмурившись.

— Неудивительно, - хмыкнул Гэвин, прикрывая глаза, - знаешь, твоя мама… В молодости была несравненной красавицей. Никто в столице не мог сравниться с ней. Самая желанная и талантливая леди… Ты и представить себе не можешь, как много молодых мужчин отдали ей свои сердца.

Порой Инария слышала от подруг матери нечто подобное, но из уст дяди Гэвина оно звучало по-другому… Он вкладывал в сказанное слишком личные эмоции.

— Конечно, я тоже влюбился в твою мать с первого взгляда. Знаешь, мы со старшим братом даже дрались за неё! В конце концов, я до последнего отказывался признать её своей невесткой… О, времена, о, нравы, - он рассмеялся, распахивая очи, - как же давно это было.

— Вот как… - произнесла Инария, чувствуя смутную тревогу.

Её отец всегда раздражался от того, что Гэвин Монтроуз не женат. Долгое время Инария не понимала: почему? Но теперь, кажется, разгадка открылась в новом свете… Папа, возможно, испытывал ревность.

— Да, у меня были помолвки с другими женщинами, - продолжал Гэвин, - но разве могли они сравниться с единственной и несравненной? Ты знаешь, я упрямый человек. Но увести жену родного брата… Куда уж мне.

Он притворно вздохнул, поворачиваясь к Инарии. Гэвин смотрел на неё с жадным интересом. В ту секунду… Девушка впервые испугалась своего доброго дядю.

— Ты очень на неё похожа, Инария, - произнёс мужчина, пожирая её взглядом.

Она продолжала отрицать очевидное. Дядя выразился странно, но, скорее всего, Инария неправильно его поняла. Поздняя ночь, накопившийся стресс, выпитый алкоголь… Леди Монтроуз старательно искала оправдания и закрывала глаза.

Будто бы это поможет стереть грязный лик окружающей реальности.

Инария вовсе не была глупой. Просто она была слишком счастливой и слишком любимой до этого времени. Казалось, ничто плохое не может с ней приключиться.

А теперь леди Монтроуз вот-вот рассыпится от навалившихся на плечи печалей и горестей. Нет, ей не хотелось верить в то, что с дядей Гэвином что-то не так.

Но бумажный замок совсем размок от воды и грозился обрушиться, забирая с собою остатки её розового мира.

… С того злосчастного вечера всё становилось только хуже.

Дядя Гэвин решал проблему с принятием титула графа. Он действительно начал подыскивать кандидатку на роль жены, но не особо торопился. Жадные родственники оставались в поместье Монтроуз, постоянно совещаясь с дядей.

Инария начинала волноваться. Раньше ей казалось, что они уедут сразу же после похорон, но этого не случилось. Девушка помнила одно: именно этих людей папа особенно сильно не любил, называя «кровопийцами». Раньше она не понимала, почему, но сейчас…

— Разве эти люди не были самыми ушлыми и бесчестными? – тихо проговорила Марта, которая служила Монтроуз довольно долго. – Покойный граф не жаловал их…

Инария хранила молчание. Помимо родственников, в поместье то и дело гостили торговцы, предприниматели и другие дельцы. Казалось, со всеми Гэвин общался наилучшим образом… И это беспокоило девушку ещё сильнее.

Она чувствовала себя беспомощным наблюдателем, хотя, по факту, так оно и было. Единственная дочь графа не могла вмешиваться в происходящее. Даже слуги теперь принадлежали дядя Гэвину.

Всё это стягивало невидимую удавку на шее Инарии. И лучше не становилось.

Вначале… Подобные случаи были единичными. Бывало, что дядя Гэвин обнимал её, будто пытаясь утешить. Раньше Инария относилась к подобному спокойно, но теперь ей не было приятно. Объятия мужчины казались слишком тесными, на грани дозволенного.

Он мог невзначай заправить алую прядь ей за ухо, или заботливо поправить бретельку платья. Его пальцы стремились задержаться, коснуться белоснежной кожи Ины, словно играя с ней в тошнотворную игру.