Впрочем, о чём это я? Я даже и не пытался. Давно уже понятно, что благоразумие и безопасность — это вообще не про меня. А совладать с мгновенно охватившей нас страстью было так же реально, как остановить голым задом мчащийся на всех парах поезд.

В общем, едва наши губы соприкоснулись, я просто ухнул в этот омут бомбочкой, аж дыхание перехватило.

Мы закружились, натыкаясь на мебель, настолько поглощённые друг другом, что не замечали ничего вокруг. Наконец, я нашёл-таки точку опоры, прижав Вяземскую спиной к торцу одного из шкафов. Она обхватила меня за шею так крепко, будто пыталась задушить, а потом и ногу на меня закинула. Не отрываясь от её губ, я нащупал край её подола, нетерпеливо задрал ткань, ладонь заскользила вверх по упругому бедру…

Пышное платье Вяземской казалось досадной преградой, мешающей добраться до горячего, изнывающего от желания тела. Сама княжна так и норовила выпрыгнуть из него. Грудь уже оголила сама, и сама, ухватив меня за волосы, потянула вниз. Зарывшись лицом в её округлости, я вжался в них так плотно, что на какое-то время перестал дышать. Она же, наоборот, зашлась в протяжном, едва сдерживаемом стоне.

Кстати, хорошо, что побрился. Помню, Истомина в поезде отбрыкивалась от таких маневров, жалуясь, что борода колючая.

Внезапность ситуации, а также то, что у нас не было возможности запереть за собой двери, лишь добавляли адреналина. Да и в целом многократно усиливали все эмоции. Я-то ещё более-менее контролировал себя, а вот княжна, кажется, потеряла голову окончательно.

— Сюда! — выдохнула Елизавета, потянув меня куда-то в сторону, за шкафы. Там, в небольшом слепом закутке этого книжного лабиринта, обнаружилось что-то вроде кабинета с большим письменным столом и несколькими массивными резными креслами с цветными расшитыми подушками в турецком стиле. Стенами здесь служили сами книжные стеллажи — высоченные, выше человеческого роста.

Стол, забранный зеленым сукном, похожим на бильярдное, был почти чист, если не считать небольшой стопки книг с краю. Но и ту Вяземская смела в сторону, сама устраиваясь на столешнице. Тут сражение с пышным подолом и прочими деталями её наряда продолжилось, но на этот раз куда более успешно. Ещё немного, и в руке у меня оказалась последняя преграда — шёлковая, кружевная, цвета слоновой кости, с кучей трогательных рюшечек и бантиков.

Я сунул трофей в карман брюк, и как раз в этот момент раздались звуки, которые мы сейчас хотели бы услышать меньше всего.

Скрип распахиваемой двери, следом — чьи-то голоса и шаги. В тиши библиотеки даже наши-то стоны и шуршание одежды казались слишком шумными, а уж появление посторонних было словно гром среди ясного неба.

Хотя, положа руку на сердце — а на что Вяземская вообще рассчитывала-то? Пусть эта часть здания обычно и пустует во время приёмов, но всё же риск, что нас застукают, был совсем не иллюзорным. Или как раз этот риск её и привлекает? Вот ведь экстремальщица чёртова…

Впрочем, судя по выражению лица Лизаветы и по изощрённой матерной тираде, что она выдала шёпотом, острые ощущения её вовсе не обрадовали.

— Отец! — в ужасе выдохнула она, тщетно пытаясь подтянуть лиф платья и прикрыться. Но затея изначально была обречена на провал. Вся наша вспышка страсти длилась едва ли пару минут, но теперь для того, чтобы привести девушку в благопристойный вид, понадобится четверть часа, не меньше. И желательно помощь парикмахера.

А шаги тем временем приближались — складывалось ощущение, что незваные гости направляются прямиком в наш закоулок библиотеки. Благо идут неторопливо, что-то обсуждая на ходу. Кажется, их трое. Может, больше.

Вяземская впала в ступор, даже перестала пытаться заправить свои перси обратно в декольте. Так и замерла, сжав кулачки и с выражением безграничного ужаса глядя в сторону проёма между шкафами, откуда должны были появиться визитёры.

Я метнулся к ней, зажал ладонью рот, чтобы не пискнула невзначай.

— Под стол! Быстро!

Собственно, вариант у нас был один — прятаться здесь больше негде. К счастью, стол здоровенный, с боков и спереди пространство под ним закрыто глухими резными панелями. Если бы не две тумбы с выдвижными ящиками, там и вчетвером можно было бы разместиться. Но мы едва втиснулись вдвоём — и я парень довольно крупный, и платье у княжны пышное.

Так мы и замерли. Я ухватил Лизавету сзади в охапку, по-прежнему прикрывая ей рот ладонью. Она от страха даже не пыталась пошевелиться.

— Ну и где он? — раздалось, кажется, буквально над моей головой.

Мощный дядька. Это чувствуется даже по голосу — густому вибрирующему басу, заставляющему невольно напрячься. Если бы я сейчас стоял — то наверняка подобрался бы и вытянулся в струнку, как на плацу. Но главное — это не голос, а нечто незримое. Появление гостя вызвало мощные искажения в поле эдры. Он, будто ледокол, раздвигал вокруг себя тонкое пространство, заставляя его изгибаться волнами, а потом медленно иссыхать. Похоже, нефилим неосознанно втягивает всю свободную эдру в довольно большом радиусе.