— Его величество думает, как опередить врага? — поинтересовался у меня Меримаат.

— Кстати, — я посмотрел на него, — помню вчера на тренировке ты ныл, что нет реального боя, а все эти простые махания мечом тебе уже надоели.

Молодой парень вздрогнул.

— Не прям слово в слово, — промычал он.

Мне стало смешно при виде его неуверенности.

— Я возглавлю десант, а ты будешь рядом.

Он был рад и опасался одновременно, поскольку ночью никто из местных не любил сражаться. Это свою сотню я гонял в основном ночью, чтобы они привыкали действовать при свете луны, да и сам тоже привыкал действовать в темноте, поскольку здесь так никто не воевал, а это давало мне преимущество, которым грех было не воспользоваться.

— Порядочные люди ночью спят, — вздохнул он, принимая неизбежное.

— Если мы захватим золото, то я возьму на себя все твои грехи Меримаат, — я похлопал его по плечу, — боги ко мне прислушаются.

— На то и вся надежда, — тяжело вздохнул он, снова смеша меня своим кислым выражением на лице.

Через час, когда моя сотня собралась вместе, сдав свои посты другим легионерам, я привычно прошёлся вдоль строя и заметил.

— Сегодня ночью нужно будет хорошо поработать вёслами. А для этого нужно потренироваться днём. У кого есть опыт?

Поднялось сразу двадцать рук.

— Отлично, скоро у нас будут лодки, все у кого есть опыт распределите себе в ученики остальных, я хочу чтобы вы хотя бы гребли в одну сторону.

Гонцы из города вместе с владельцами лодок вскоре были у нас и начались заплывы, чтобы все гребли как можно более равномерно. Я за этим посматривал из своего шатра, поедая виноград и вскоре ко мне присоединились остальные военачальники, освободившиеся от дел.

— Мой царь, — спустя получаса наблюдений за тем, как лодки на реке соревнуются, кто быстрее, ко мне обратился Иамунеджех, при явном молчаливом согласии остальных.

— Хм? — я скосил на него взгляд, подхватив ещё одну сладкую виноградину и отправив её в рот.

— Мы давно хотели поговорить с Его величеством, но опасались, что он не так нас поймёт.

— Иамунеджех хватит булки мять, говори, что там у вас, — поторопил я его.

Он вздохнул, покосился на других мужчин и ответил.

— Мой царь, может вы не будете сами возглавлять атаки? Мы с ужасом смотрели прошлый раз за тем, как вы подвергая свою жизнь опасности, карабкались на стены. А что, если с вами что-то случится?

Его вопрос был конечно интересен, но я имел на него ответ. И исходил он из того, что личная преданность людей обычно происходила из уважения, замешенного на страхе. Да к фараонам относились как к живым богам, но это не мешало людям строить козни против своих правителей, как я в этом уже успел не раз убедиться. Причём, как мне рассказывала Маша, фараоны весьма легко умирали от перерезания шеи или яда в кубке, поэтому как ещё заставить меня уважать, кроме как не показывать личным примером, что их царь самый крутой альфа-самец в стае. Это был простой, проверенный веками способ, когда вождь шёл впереди своего войска. Чем весьма сильно сокращал количество желающих интриговать против себя, а также затевать смуту. Проблемы обычно начинались, когда король становился слаб, появлялся новый, сильный претендент или же начиналась чехарда с престолонаследием. Вот тогда, все предавали и подставляли друг друга, желая стать ближе к новому королю или вообще самим захватить власть.

— Скажи мне Иамунеджех, только честно, — я закинул в рот ещё одну виноградинку, нажал на неё зубами и прохладный сок брызнул на язык, — за кем ты сам пойдёшь? С кем готов оставить детей в случае своей смерти? С царём-воином или тем, кто отсиживается за вашими спинами?

Повернувшись, я посмотрел на людей, переводя взгляд на каждого по отдельности. Все военачальники тут же смутились.

— Я ответил на твой вопрос Иамунеджех? — я снова вернулся к лицезрению реки и заплывов лодок, продолжая поедать виноград.

— Слишком хорошо мой царь, — с тяжёлым вздохом сказал он, — но можно хотя бы удвоить охрану?

— Я уже приказал Хопи набрать ещё сотню человек, — заверил его я, — не переживай, я не идиот, специально в пекло не лезу.

— Благодарим своего царя за мудрость, — все поклонились, затем поднялись и оставили меня одного.

Дав отдохнуть гребцам до ночи, поскольку они весьма сильно вымотались, учась грести в такт, но за два часа до рассвета я всех поднял и мы погрузившись на лодки выдвинулись вверх по реке. Менхеперресенеб со своими колесницами отбыл раньше нас и мы должны были встретиться непосредственно рядом с самим островом.

Обёрнутые по моему приказу тканью вёсла вроде бы не так сильно шлёпали по воде, как без неё.Это я помнил из фильмов про пиратов и вроде бы этот способ и правда работал, так что вскоре мы высадились на каменном острове, где не было ни единого дерева и разделившись по восемь человек, стали выходить на кучу протоптанных троп.

Увидев впереди керминцев, стоящих у костра с щитами и копьями, я поднял руку. Отряд замер и достав лук, я снял всех четверых, под восхищённые взгляды своих солдат.