Иногда я действительно мог быть безрассудным.

Я кивнул.

— Я не думаю, что смогу сделать это сам.

Он постоял мгновение, выглядя неловко.

— Ты уверен? Ну, это довольно крайняя мера!

Я определенно должен отступить. Если Юра думал, что это экстремально, я не хотел пробовать. Я должен просто продолжать пробовать одно и то же, пока оно не перестанет работать.

Но я не хотел продолжать бесполезно бросаться на эту задачу. Я устал от отсутствия прогресса.

— Что именно это влечет за собой?

— Это очень редко используется из-за сбивающих с толку эффектов, но возможно принудительно перенаправить поток энергии из его внутренних каналов через другой. В этом случае я передам твою силу через свою и в конструкцию.

— Звучит полезно.

— Да. Но, неприятно.

— Ладно, — сказал я, прежде чем смог отговорить себя, — Сделай это!

Юра медленно кивнул.

— Хорошо. Продолжайте пытаться. Для этого нам нужно оформить разрешение. Я скоро вернусь.

Каким-то образом тот факт, что для этого требовались документы, делал его еще более ужасающим. Я начал надеяться, что Юра только пытается напугать мою силу, чтобы заставить ее работать, и удвоил свои усилия на случай, если это не так. За все время, что я его знал, Юра никогда не преувеличивал риск. Он был склонен все недооценивать, что еще больше меня беспокоило.

Я не должен был соглашаться на это.

Моя сила замерцала, когда я протянул ее через свое тело, а затем попытался направить ее через руку в конструкцию из синего света. Я напрягался, но понятия не имел, что именно я должен делать. Сила цеплялась за меня, плотно и близко, не желая отделяться. Даже мой пузырь ауры всегда оставался привязанным ко мне, вращаясь, но связанный. Выталкивание силы наружу и прочь было совершенно чуждой концепцией.

Вот почему мне никогда не удавалось рассредоточить атаку Юры. Или любое нападение, если уж на то пошло. В этом должна быть какая-то хитрость, что-то простое, чего мне не хватало.

Затем вернулся Юра с двумя санитарами.

— Пожалуйста, назовите свои имена, — попросил один из них.

— Юрий Зори.

— Дитрий… Лим, Рамма. Насколько мне известно, мой статус Рамма никто не отменял.

Второй дежурный написал.

— Юрий сообщил нам, что вам требуется инвазивное извлечение энергии, чтобы продолжить. Вы согласны на это?

Я посмотрел на них, и вдруг очень забеспокоился.

— Э-э, да?

Первый дежурный передал мне страницу, в которой, по сути, говорилось, что я согласился на процедуру по собственной воле и без принуждения. Там был небольшой флажок, который я мог отметить, если мне угрожали или шантажировали, и еще один квадрат большего размера для моей подписи. Я подписал имя Дитрия, моя рука слегка дрожала, а затем вернул его.

Юра подписал что-то свое, а потом передал и обслуживающему персоналу.

— Можете идти, — сказал первый служитель.

Юра вопросительно взглянул на меня, и я отчаянно попытался в последний раз направить свою силу в конструкцию. Я сделал… Что-то с ним еще в Минае, когда я в панике бегал по округе. Моя сила могла делать то, что мне было нужно, просто она не сотрудничала.

Ничего такого. Я вздохнул и неохотно кивнул.

Юра нерешительно положил одну руку мне на грудь, место в центре, где находился мой силовой камень, а другую руку поверх моей собственной руки, вводя его конструкцию.

— Ты уверен?

Я знал, что обязательно должен отказаться. Это казалось слишком зловещим. Разве я не утверждал, что люблю избегать дискомфорта?

— Если мы их найдем, мы сделаем все возможное, чтобы помочь «пятому», — тихо сказал я. — И без крайней необходимости мы не причиним ему вреда. И ты позаботишься о том, чтобы о Тали хорошо позаботились, чтобы она могла как можно быстрее оправиться от всего этого.

Юра слабо улыбнулся.

— Это не убьет тебя, тебе не нужно беспокоиться о последних словах.

— Вы так говорите, но… — я понизил голос до шепота, — Мои обстоятельства нельзя назвать обычными.

Он отдернул руку.

— Ты прав. Мы не должны рисковать.

Я взял его руку и положил ее обратно.

— Нет. Что бы ни случилось, мы должны остановить ее и спасти ее детей, пока она не превратила их в монстров. Это важно. Я доверяю тебе управлять делами и готов рискнуть.

— Хорошо, — сказал Юра, а затем разорвал мой разум на части.

Я не мог думать, не мог сосредоточиться, не мог сосредоточиться ни на чем. Что-то отозвалось эхом, что-то высокое и резкое, но между ощущением и его значением отсутствовала связь. Я ничего не видел и все, вспышки бессмысленного света и цвета. В основном я чувствовал панику. Инстинктивное понимание, что со мной что-то не так, что что-то должно быть, но его нет.

Ощущение вспыхнуло и исчезло, холодное, пустое и острое. Такой острый. Но в основном пусто. Я не мог понять, как недостающие части должны были вписаться в меня, но я знал, что что-то ушло.

Оно казалось знакомым и ужасающе чуждым одновременно.

И я не мог думать.

Я существовал, существо замешательства и паники, неспособное понять. Что-то было сломано. Что-то исчезло.

Я не понял. Я никак не мог найти ответы, как бы отчаянно я ни нуждался в них.

И затем, постепенно, мои кусочки снова складываются воедино. Я не чувствовал никакой боли во время бесконечного хаоса, но теперь все это поразило меня сразу.