Аарон открыл глаза. Яркий свет в белой стерильной палате слепил. Память была бесполезна. Сплошное мутное пятно и ничего больше. Горький сухой привкус во рту заставил его скривиться. Тело казалось каменным и неподъёмным. Привыкнув к освещению, он увидел белый потолок, на котором пересекались две трещины, изображая вытянутую букву «Х». Справа от койки находился электрокардиограф. От запястий к блестящим пакетам на стойках тянулись длинные прозрачные трубки, по которым в организм через вену попадали питательные вещества. У стены расположился стеллаж с лекарствами, пробирками, перчатками и бумагами. Обычная больничная палата.

– Кто-нибудь, – прохрипел Аарон. Язык онемел. А шевелить челюстью было настолько неприятно и тяжело, что на вторую попытку он не решился.

И задремал. Через час в палату пришла медсестра.

– Можно вас? – спросил Аарон.

– Вы очнулись! – воскликнула она. – Подождите минутку, я позову доктора.

Она удалилась. Аарон успел рассмотреть лишь белый халат поверх её пышных форм. Дверь скрипнула. У койки появился гладко-стриженый мужчина с длинным носом, как у стервятника.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он.

– Не очень. Где я? Что с моими друзьями?

– Вы должны быстро восстановиться. Состояние стабильно, – доктор что-то записал на бланке.

– Что со мной случилось?

– Вы провели в коме две недели.

– Куда я попал? Сэм и Ева в порядке? – Аарон озадаченно посмотрел на доктора.

– Извините. Я не могу ответить на ваши вопросы.

– Почему? – он опустил брови и прищурился.

– Завтра утром вы получить ответы на все имеющиеся вопросы.

Больше врач не сказал ни слова. Он покинул палату. Вернулся следующим утром, чтобы выписать Аарона из лечебного центра.

Поставив последнюю подпись в журнале, Аарон поднял голову и спросил:

– Что дальше?

– Он ваш, – сказал доктор кому-то снаружи и отступил к стеллажу.

В палату зашли два солдата в серой военной форме с золотыми рукавами. Личная стража герцога. Один из них держал наручники, а другой направлял оружие.

– Руки. Быстро, – приказал тот, что с наручниками.

– С какой стати? Я не преступник! – возмутился Аарон.

– Без разговорчиков. Третий раз повторять не будем.

Продолжать спорить бесполезно. Он сдался. Руки сжали наручниками, а на голову набросили непроницаемый мешок, не объяснив ничего. Аарона схватили за локти и повели в неизвестном направлении. Каждый порог, лестница или неровность стали серьёзными и неожиданными преградами. Прогулка с завязанными глазами превратилась в полноценное испытание для ещё неокрепших после длительного бездействия мышц. Тупая боль заставила ноги несколько раз подкоситься, но солдаты не позволяли упасть.

2

Они остановились. Мешок поднялся. В глаза бросился письменный лакированный стол с золотыми спиральными узорами. За ним сидел облысевший Питер Кохе с седыми кустами на висках и курил сигару, выдыхая обручи дыма. Вдоль стен протянулись книжные полки. Стульев для гостей не было.

– Здравствуй, Аарон, – сказал Питер, отодвигаясь от стола.

– Почему я в наручниках? Где мои друзья? – голос дрожал.

– Они в изоляторе. Нет нужды...

– Почему они в изоляторе? Что происходит? – он перебил Питера.

– Не нужно волноваться. Им ничего не угрожает, – герцог поднялся и обошёл стол. Они стояли друг напротив друга.

– В чём тогда дело?

– Что последнее ты запомнил до того, как очнулся здесь?

– Как в тумане. Помню, что мы столкнулись с существом в непробиваемых доспехах. Оно владело психокинетическими и телепатическими способностями, – он задумался.

– Всё верно. Мы уже знаем о произошедшем на острове. Как думаешь, кто он такой?

– Тритоморф, – робко ответил Аарон.

– В точку! – Питер мрачно улыбнулся. – Ответь мне на главный вопрос. Как ты выбрался?

– Не знаю, – он отпрянул назад.

– Ты лжёшь! Выкладывай правду, – крикнул Питер.

– Мне нечего сказать. Я ничего не помню.

– Тебе есть, что мне рассказать, – Питер подошёл к Аарону. Схватил за шерстяной свитер и оголил живот. Показались три шрама от колотых ран. – Что это такое?

– Шрамы. Может он меня ранил, я не помню, – голова закружилась.

– И снова правильный ответ! – воскликнул Питер. – Но здесь есть проблема. Он не ранил тебя, а убил, – герцог отпустил подол свитера.