Софии на самом деле хотелось задать ему тысячу вопросов, но она не смела. Слишком многое она успела с ним натворить. Всякий раз, как перед ее глазами вспыхивали сцены, где она ласково проводит по его волосам, крепко прижимает его к себе и приговаривает сладким голосом, ей становилось так плохо и так невыносимо стыдно, что хотелось провалиться сквозь землю, сбежать на край света или исчезнуть с глаз долой.

И вот сейчас, смотря на него, София в очередной раз печально констатировала факт, что она навсегда будет в его глазах просто бесстыдной белой женщиной. Правда, она надеялась, что нынешнее ее благоразумное поведение хотя бы немного реабилитирует ее в глазах парня, но на это можно было, пожалуй, не рассчитывать: Хота относился к ней все это время довольно холодно и попыток сблизиться не предпринимал.

София вдруг подумала о полной бессмысленности своей жизни. Ей так хотелось настоящей свободы! Жаль, что она не родилась мужчиной! Тогда она могла бы совершенно беспрепятственно путешествовать по дикой прерии и покорять новые земли, наблюдать за уникальной жизнью диких животных и общаться с теми, с кем ей хотелось, например… с индейцами!

Девушка покосилось на спящего Хоту. Если бы она была мужчиной, они бы с Хотой могли стать братьями и даже вместе жить на просторах бескрайней прерии. Но… она — просто никчемная женщина, к тому же, распутница в глазах этого дикого парня, поэтому ей не светит ровным счетом ничего! Софии стало так жаль себя, что ее подбородок дрогнул, и предательские слезы начали собираться в уголках глаз. Ей пришлось до острой боли впиться ногтями себе в ладони, чтобы позорно не разреветься.

Все, что ей остается — сидеть взаперти и ждать, пока ее не выдадут замуж за кого-нибудь «маменькиного сынка» или «дедугана» — в зависимости от того, кто окажется более выгодной партией в глазах старших родственников. Из груди ее вырвался один единственный всхлип, но она тут же испуганно закрыла рот рукой и замерла. Хота не шевелился, и даже дыхание его не участилось, поэтому София смогла немного расслабиться.

— Ты счастливчик, — почти беззвучно прошептала она, — и я желаю тебе всего хорошего. Прости, что вела себя неприлично. Я просто не совсем понимала, кто ты…

София запнулась, и новая порция слез попыталась взять штурмом ее глаза.

— У меня нет будущего! Все вокруг презирают меня. Даже ты презираешь меня…

Слезы все-таки прорвались и затуманили ей зрение, и София умолкла. Резко навалилась жуткая, даже болезненная слабость. Девушке нестерпимо захотелось прилечь, и она бездумно опустилась на колени перед кроватью, уронила руки на край постели и положила на них голову. Ее одолела настолько жуткая усталость (хотя разум еще пытался взывать к благоразумию, требуя тотчас же подняться обратно на стул), что уже через минуту она погрузилась в беспокойный сон.

Хота осторожно приоткрыл глаза. В последние полчаса он усердно делал вид, что спит. На самом деле он проснулся сразу же, как София вошла в комнату, но не подал виду. Когда он услышал ее ровное дыхание, он позволил себе пошевелиться.

Ему было очень забавно все это время наблюдать за этой странной девчонкой. Она очень юной и вела себя ужасно странно, но при этом была достаточно отважной, чтобы спасти его от смерти в тот злополучный день… Воспоминание о том моменте заставило его поморщиться от скорби. Он очень беспокоился о Четане и терял надежду на то, что увидит его живым.

София во сне зашевелилась и что-то невнятно пробормотала. Мысли Хоты снова переключились на нее. Все эти дни он внимательно изучал ее поведение, пытаясь понять, что же она за существо. И как в первые дни их знакомства она была чрезмерно развязной и откровенной, так во все последующие встречи казалась невероятно скованной и отстраненной. Что заставило ее так измениться? Он вспомнил ее испуг на лице, когда он позволил себе поцеловать ее. Она что, не ожидала подобного? Когда девушка просто вешается тебе на шею, то ответная реакция вполне естественна! Складывалось впечатление, что в ее глазах его поцелуй был чем-то из ряда вон выходящим. Кем она тогда его считала? Истуканом? Животным? Это только лошадей можно обнимать, не беспокоясь, что они ответят тебе тем же. Хота ухмыльнулся. Вот, глупая девчонка! Теперь явно стыдится себя и своих безумных поступков.

Хота осторожно напряг руки и присел на кровати. София немного сопела во сне, и кончики ее пальцев подрагивали.

Юноша вспомнил те слова, которые она прошептала перед тем, как уснуть. Он хорошо услышал их и хорошо запомнил, потому что эти слова она адресовала ему:

«Ты счастливчик, и я желаю тебе всего хорошего. Прости, что вела себя неприлично. Я просто не совсем понимала, кто ты… У меня нет будущего! Все вокруг презирают меня. Даже ты презираешь меня…»

Она не совсем понимала, кто он… Что же это значит? Но говорит «прости». Видимо, действительно стыдно. Хоте стало даже приятно. Его мнение для нее что-то значит? Она боится, что он теперь презирает ее? Но она же бледнолицая, а он просто индеец! Откуда такое уважение от спесивых завоевателей?

Хота действительно был заинтригован. Впервые в жизни он нашел белого человека, который вызывал у него стойкие положительные чувства.

Вдруг София пошевелилась, вздрогнула и довольно резко подняла голову. Щурясь, она сонными глазами посмотрела вокруг, но, увидев, что Хота сидит на кровати и смотрит на нее, подскочила, как ужаленная.

«Мое лицо!» — первое, о чем подумала она и, отвернувшись, начала растирать сонные глаза.

«Мои волосы!» — это была вторая паническая мысль, заставившая ее неуклюже разгладить выбившиеся из прически локоны.