— Не важно, мысли вслух, — отрезал подселенец со слишком знакомой высокомерной интонацией. — Но имей в виду, лучше здесь не колдовать, тем более — в истощенном состоянии. Иначе точно рассыпешься.

— Ясно.

Спустя примерно полминуты в моем разуме раздался старый добрый вздох бесконечного терпения на грани бешенства.

— Опустись на землю, — приказал Альд тоном, которым обычно доносил до меня «очевидные каждому вещи», — стань на ноги, чтобы не тратить слишком много энергии на левитацию.

— Может еще и чары зрения деактивировать? Тут все равно смотреть не на что, — огрызнулась я.

— Зрение можно оставить, а вот говорить тебе без надобности. Даже мысленно, — съязвил подселенец.

Я снова повиновалась. Медленно коснулась ногами земли — сначала носками сапог, а потом и подошвами. Поток энергии, державший меня в воздухе, я снизила до уровня, достаточного для поддержания моего тела в вертикальном положении. И деактивировала чары речи и слуха. Экономить — так экономить.

— Заставь дурака Суртазу жертву нести, так он всю деревню вырежет… — Альд фыркнул. — Слух можно было и оставить. А то с твоей внимательностью с тебя станется пропустить возвращение Сата или Мэба с Линс.

Поняв, что лучшая тактика — игнорирование, я бесцельно уставилась на пол комнаты. Он был выложен мелкими каменными плитками, неровная поверхность которых ощущалась даже через подошвы сапог. Все-таки, с какой-то стороны было довольно приятно чувствовать себя почти живой. По крайней мере, насколько я помнила первые месяцы после своего воскрешения личем, самого что ни есть обычного осязания мне очень не хватало.

— Поэтому первые три месяца нашего знакомства ты билась в истерике почти непрерывно, — ехидно добавил подселенец.

— Знаешь, я как-то не была готова к тому, что под твоим управлением мое тело будет моими же руками сдирать мою плоть с моих костей.

Вот устала же я. Очень сильно устала. Настолько, что вообще ни на что реагировать не хочется. Но каждый подобный раз Альд находит больное место и давит на него, давит до тех пор, пока я хорошенько не разозлюсь.

И, разозлившись, забыла об усталости.

— Спасибо, — буркнула я, впрочем, особой благодарности не ощущая. Из раза в раз у меня создавалось впечатление, что подселенец просто совмещает приятное с полезным.

— Не за что.

В голосе Альда явственно слышалась ухмылка. И, несколько раз видя ее во время встреч во внутреннем убежище, я вполне могла представить, насколько гаденько подселенец улыбался во время своего ответа.

Недолго поразмыслив, решила слух и речь все-таки вернуть. И вовремя: под арку вывернул Сат, направляясь ко мне настолько быстро, что я успела лишь быстро покоситься в сторону портала — Мэб и Линс все еще не было видно по ту сторону.

— Если ты беспокоишься о Мэбе, то с ним все будет в порядке. Мур и ребята в обиду его не дадут, а вот вводить в курс дела магов с застав придется именно ему, — Сат ехидно хохотнул, — вовремя я оттуда улетел.

— А Линс? — осторожно спросила я.

— Ой, девочка живее всех живых и еще сотню-другую мертвецов испепелит, если ее разозлить…

Судя по тону, лич явно был в хорошем распоряжении духа.

— Ладно, помариновалась тут, и хватит, — Сат кивнул в сторону арки, — я поговорил с дедом, он разрешил нам добираться пешком.

— Пешком?

— Да, — сделав секундную паузу, лич добавил, — сам он будет телепортироваться, хотел и нас собой взять…

— Куда телепортироваться?

— В столицу.

— Но туда же…

— Да, нельзя, — в голосе Сата прозвучали вкрадчивые нотки, — но членам Совета — можно.

— Даже так… — почему-то Альд не казался удивленным.

— Но я убедил его, что нам не помешает подышать свежим воздухом после боя, — заговорчески добавил лич.

Подышать воздухом. Двоим личам. Я щелкнула челюстью и издала смешок, показывая, что оценила шутку.

— Прозвучало не слишком убедительно, — подселенец не скрывал своего сарказма.

— А тебя никто не и спрашивал.

— Так что… Прошу, — Сат снова указал на арку, на этот раз, широким жестом левой руки.

Я послушно принялась перебирать ногами в указанном направлении, и отступившая было усталость снова начала на меня наваливаться.

— Как выйдешь из комнаты — станет легче, — в голосе лича явственно улавливалось сочувствие. — Я сам, когда попал сюда впервые, чувствовал себя здесь на редкость паршиво. А ты еще и после боя…