“Сент-Джеймс”, основанный в 1835 году приятелем Диккенса Джоном Брэмом, принадлежал к числу самых старых и прославленных лондонских театров; хотелось верить, что Оливье возродит в нем высокие традиции, заложенные в девяностые годы сэром Джорджем Александером — актером-антрепренером, царствовавшим в течение двадцати восьми лет и впервые поставившим столь значительные пьесы, как “Вторая миссис Танкерей”. “Как важно быть серьезным” и “Веер леди Уиндермир”. Начал Оливье как нельзя лучше. “Венера под наблюдением” до сих пор остается самой удачной драмой Фрая. 18 января 1950 года состоялась премьера, после которой спектакль шел семь месяцев. Однако безусловный успех не принес компании прибылей. В своем стремлении возродить былую славу "Сент-Джеймса” Оливье отказался экономить на мелочах. Постановка в результате получилась весьма пышной и совершенно нерентабельной для камерного, одетого в бархат и позолоту театра со зрительный залом меньше чем на тысячу человек.

Столкнувшись с налоговыми тяготами и непрерывным ростом цен, Оливье обнаружил, что руководство ”Сент-Джеймсом" чревато экономическими проблемами, неслыханными ни во времена Александера, ни при более позднем правлении сэра Джеральда дю Морье. Ни одна из его постановок не давала прибыли, а некоторые приводили к серьезным убыткам. Однако он не оставлял своего масштабного замысла, компенсируя театральные неудачи работой в кино и никогда не принося художественные критерии в жертву коммерческим. Его выигрыш измерялся тем разносторонним опытом, который оказался неоценимым десятилетие спустя, когда Оливье стал первым директором Национального театра.

***

На заре пятидесятых годов супругов Оливье осенило сияние славы, превратившей их в самых ярких звезд на небосклоне шоу-бизнеса. Однако этот золотой ореол был в известной мере поверхностным, свидетельствуя скорее о художественном, чем о финансовом благополучии. Чтобы поддерживать и свой стиль жизни, и свое театральное начинание, оба были вынуждены вернуться в кино, приносившее быстрое и солидное вознаграждение. В конце июля, оставив «Трамвай “Желание”» на лондонской сцене, мисс Ли отправилась в Голливуд для участия в его экранизации. Через десять дней к ней примкнул и сэр Лоренс, поставивший в “Сент-Джеймсе” новую комедию, “Капитан Карвалло”, и собиравшийся сниматься в фильме по роману Драйзера “Сестра Керри”. Вместе с ним в Америку поехала дочь Вивьен Сюзанна: в свои шестнадцать лет она была уже выше матери и училась на актрису в РАДА.

Оливье появились в Голливуде после десятилетнего отсутствия; в их честь Дэнни Кэй устроил ночной прием, собравший 170 звезд и режиссеров. Эта торжественная встреча положила начало нескольким дружеским связям, прежде всего с Хамфри Богартом и Лорен Баколл. Но больше всего времени сэр Лоренс проводил со Спенсером Трейси. Снимаясь в Англии в фильме “Эдвард, сын мой”, он останавливался у Оливье, а сейчас предложил натаскать его в американском выговоре. Оливье, как обычно, изо всех сил старался добиться нужного произношения. Кроме того, собираясь играть женатого человека средних лет, который ломает себе жизнь, убегая с молодой женщиной, он отрастил усы, а ради финальных эпизодов, изображающих нищего попрошайку с Бауэри, сел на диету. Режиссер Уильям Уайлер отметил, что, с тех пор как они вместе работали над "Грозовым перевалом”, актер стал относиться к кино гораздо серьезнее и уважительнее. Но, по правде говоря, Оливье не возлагал на новый фильм особых надежд. Демонстрируя превосходное (по словам критика Р. Уиннингтона, “лучшее в его жизни”) исполнение, он с самого начала подозревал, что история всепоглощающей страсти и погибшей респектабельности окажется чересчур мрачной для массового вкуса. Будущее подтвердило его правоту.

Однако Вивьен трехмесячное пребывание в Голливуде дало очень многое. За работу в “Трамвае” она получила и очень высокие отзывы критики, и “Оскара”, вместе с двумя исполнителями других ролей, К. Мадденом и К. Хантер. (Брандо награда не досталась только из-за Богарта с его “Африканской королевой”.) Теннесси Уильямс сказал в интервью журналу “Лайф”, что мисс Ли вложила в Бланш все, что он хотел, и многое, о чем он даже не мечтал. Она всегда стремилась выглядеть в первую очередь актрисой театра, а потом уж кинозвездой, но новая лента лишь укрепила общее мнение (к которому присоединился и Казан), что она принадлежит экрану. Об игре же сэра Лоренса все увереннее говорили обратное.

По возвращении в Лондон Оливье сразу же отправился в “Сент-Джеймс” на “Верхушку лестницы” с Джоном Миллзом в главной роли. Возможно, выпущенный в его отсутствие спектакль оказался не особенно удачным из-за того, что ставил пьесу ее же автор (Тайрон Гатри). “Капитана Корвалло” перенесли в “Гаррик-тиэтр”, где он шел достаточно долго, но тоже не принес никаких дивидендов. Оливье была совершенно необходима золотая приманка типа “Рожденной вчера”. Пойдя ва-банк, он решил показать “Консула” Джан-Карло Менотти — мрачную современную оперу, описывающую некую европейскую страну и молодую женщину, безуспешно пытающуюся получить выездные визы у равнодушных бюрократов из одного заокеанского посольства. Из Нью-Йорка пригласили первых исполнителей оперы и, поскольку в “Сент-Джеймсе” невозможно было разместить большой оркестр, сняли помещение “Кембридж-тиэтр”. На Бродвее “Консул” шел в течение года. Лондонская премьера завершилась рукоплесканиями, и нашлись энтузиасты, приходившие на спектакль по нескольку раз. Но в целом Оливье вновь убедился в непредсказуемости зрительской реакции. Через семь недель оперу пришлось снять. Убытки составили около 10 тысяч фунтов.

Тем временем в Лондоне уже собиралась публика к Юбилейному фестивалю 1951 года, и каждый театр надеялся сделать свой спектакль гвоздем летнего сезона. Собственную постановку готовил возвратившийся с Бродвея Гилгуд. Гиннес собирался ставить и играть Гамлета в Вест-Энде. Энтони Куэйл и Майкл Редгрейв хотели показать в Стратфорде полный цикл шекспировских хроник. ”Сент-Джеймсу” тоже требовалось нечто неотразимое, и под давлением обстоятельств Оливье отважились на дерзкую авантюру: сдвоенную постановку ”Антония и Клеопатры” Шекспира и ”Цезаря и Клеопатры” Шоу, которые чередовавались из вечера в вечер.

Сопоставление двух драм, разделенных тремя веками, выглядело очень эффектно; блестящая режиссура Майкла Бентелла отвечала лучшим традициям ”Сент-Джеймса”. Вместе с тем большая часть критиков сочла, что и Цезаря, и Антония Оливье играет значительно ниже своих возможностей. Действительно, в обеих ролях он чувствовал себя довольно неловко. Но несправедливое обвинение в том, что он сознательно играл вполсилы, дабы выгоднее оттенить мисс Ли, выводило его из себя. Кеннет Тайней писал об ”Антонии и Ююопатре”: “Ограниченные возможности мисс Ли приводят к более значительным последствиям, чем у большинства актрис. Мне показалось, что сэр Лоренс с необычной галантностью, которая порой сковывает великих актеров, уменьшает пламя своего светильника, чтобы быть ей под стать. Он встречает ее на полдороге, притупив собственную непогрешимую точность и облегчив довлеющий вес своей личности. Антоний спускается вниз, и Клеопатра треплет его по голове. Оказывается, кошка может не только смотреть на короля — она способна его загипнотизировать”.