В 1949 году Харкорт Уильямс в истории “Олд Вика” отдал заслугам триумвирата восторженную дань:

“Трое людей, связанных единством культуры и бесспорным художественным дарованием, собрав воедино нити театральной организации, которые ураган войны разметал в разные стороны, вновь сплели их в узор, хотя и слегка другого образца. Подобное начинание требовало большого мужества, умения смотреть вперед и терпения. Порой мне кажется, что, если бы не давнишняя дружба Оливье и Ричардсона, оно вообще не смогло бы состояться”.

Но в последней главе он заключал:

“Нам предстоит убедить публику в том, что пьесы и исполнительское искусство важнее отельных звезд. Если Национальный театр станет на путь привлечения звезд, его ждет неминуемый провал. Первоклассный театр обязан воспитывать не звезд, а великих актеров. Многократно я был свидетелем того, как прекрасное произведение театрального искусства, связанное с громкими именами, привлекало массу зрителей, но стоило исчезнуть “именам”, как пустел и зал, хотя работа труппы в целом оставалась точно на таком же уровне”.

Курьезно, что и Оливье, и Ричардсон были вполне согласны с подобными доводами. Они никогда не стремились поставить сцену ”Олд Вика” на службу исключительно собственным талантам. Но факт остается фактом: “Олд Вик” так и не смог вернуться к тому состоянию, в котором они его оставили, и лишь через семь лет выкарабкался из материальных и организационных затруднений.

В июле 1948 года только Оливье, двое других режиссеров, коллеги и друзья знали о надвигающемся разрыве с “Олд Виком”. До Нового года известие решили не обнародовать. Тем временем Оливье должен был еше четыре месят представлять “Олд Вик” на гастролях, выполняя сумасшедшую программу с обычным профессионализмом. В сентябре труппа приехала в Новую Зеландию, чтобы меньше чем за шесть недель дать сорок четыре спектакля. Состояние колена у Оливье настолько ухудшилось, что в нескольких спектаклях он не смог выйти на сцену без костылей и в самом конце уступил место дублеру. Поскольку врачи настаивали на безотлагательной операции, он решил удалить хрящ перед отплытием домой и затем восстановить силы за время морского путешествия.

Блистательные гастроли увенчались драматичным и довольно печальным концом. 179 спектаклей посмотрели около 300 тысяч человек, и еше многие тысячи по всей стране радостно встречали труппу. Однако хмурым октябрьским утром ни оркестры, ни букеты, ни рукоплещущие толпы не сопровождали их отъезд из Новой Зеландии. Под проливным дождем сэра Лоренса выгрузили из кареты “скорой помощи” на носилки, которые в брезентовой люльке подняли на борт лайнера “Коринфик”. Взлетев в воздух в этой колыбели, ой расхохотался, хотя мог подумать и о том, что такой отнюдь не королевский “выход” не согласовался с общим тоном всей поездки.

С любовью вспоминая об австралийских гастролях, актриса Эйлин Белдон рассказывает:

«Ларри и Вив пришлось очень тяжело. Ежедневно где-нибудь ждали их появления, надо было ходить на коктейли, посещать одно, другое, третье, и раньше двух часов вот они не ложились никогда. Мне кажется, это не доставляло им особого удовольствия, и трудно даже представить, чего это стоило Вивьен. Она была такой хрупкой, не слишком выносливой и к тому же больна туберкулезом.

Когда мы собирались в Австралию, Ларри сказал труппе одну замечательную вещь. “Мы долго пробудем вдали от дома, — заметил он, — в самой тесной близости друг с другом, и всем в какой-то момент будет плохо; и я просил бы каждого не скрывать своих проблем, но говорить о них, чтобы решать их сообща. Кроме того, пусть все дадут мне знать о днях своего рождения, и мы постараемся изобразить loco parentis. Они так и сделали. Они устраивали дни рождения для всех членов труппы и были совершенно обворожительными “хозяином и хозяйкой дома”. По возвращении домой Ларри объявил: “Мы были первой труппой Национального театра”».

Несколько недель спустя невероятная новость о том, что контракты с Оливье, Ричардсоном и Бареллом не будут возобновлены, стала достоянием общественности. Пресса резко критиковала правление “Олд Вика”, чье решение выглядело особенно бессмысленным в тот момент, когда в кассы “Нью-тиэтр” поступило около 10 тысяч фунтов. Эти деньги принесли отнюдь не уже сыгранные спектакли: публика заранее раскупила билеты на вторую часть сезона, в которой должен был появиться Оливье.

Его возвращение в “Нью”, вновь заставившее сотни поклонников ночевать на Сент-Мартин-лейн, состоялось 20 января 1949 года. На этот раз люди выстраивались в очереди, чтобы попасть на особенно знаменательную премьеру. Впервые супруги Оливье вместе выходили на английскую сцену. Поставив “Школу злословия” в роскошных костюмах и декорациях Сесила Битона, сэр Лоренс играл в ней сэра Питера Тизла, очень импонировавшую ему роль. Роль прелестной пустышки леди Тизл, несомненно, подходила Вивьен Ли, но не вызывала у нее особой симпатии.

Считая, что он работает в эпоху, “когда привлечь к себе внимание можно только за счет оригинальности”, Оливье предложил, такую нетрадиционную трактовку комедии, которая поразила аудиторию. Гарольд Конвей писал по этому поводу в лондонской “Ивнинг Стандард”:

“Это был не тот Шеридан — и даже не тот Оливье, — к которому все привыкли. Оливье, по-видимому, подверг сэра Питера Тизла психоанализу. В бывшем холостяке, разочарованном и крайне усталом, он увидел не комическую фигуру, а человека, не дающего выхода своей бесконечной грусти; не партнера в словесных поединках с задорной молоденькой женой, а мягкого, кротко улыбающегося философа. ”Как все кругом меня изобличает” — так и ждешь восклицания этого сэра Питера; его оскорбленная любовь, гордость, надежды становятся центральной темой спектакля. Его трогательный облик неизменно стоит перед глазами независимо от того, присутствует ли он в данный момент на сцене. Оливье создает исключительно тонкий образ; и в столь же мастерском исполнении Вивьен Ли предстает перед нами леди Тизл — чарующая взор, переходящая от проказ к раскаянию мгновенно, единым движением глаз, тончайшим колебанием голоса. Но сэру Лоренсу все-таки не удается сидеть между двумя стульями. Его цель — играть Шеридана, оставляющего на глазах слезы, но драматическая структура не выдерживает его успеха”.

После австралийских гастролей мисс Ли чувствовала себя в роли леди Тизл довольно уверенно, и, хотя эпитеты в рецензиях заставляли предположить, что смотреть на нее приятнее, чем слушать, общий тон критики был вполне одобрительным. На премьере артистов вызывали шесть раз, и после пространного спича перед занавесом Оливье вместе с Вивьен оказался окруженным очередной толпой почитателей. Давно мечтая создать яркий сценический дуэт и вместе играть великие классические роли, они сделали первый шаг по этому пути, обретя надежный, если не сенсационный, успех.