Слушая их стенания, я лежал, пристроив голову на живот Эрики, и улыбался. За что был сброшен с удобной «подушки», сдвинут на середину огромного ложа и подвергнут бесчеловечным пыткам щекоткой. Ржать устал достаточно быстро, так что сдался на милость садисток и объяснил, что в моем детстве все было иначе. То есть, родители читали мне лекции по истории криптографии, объясняли логику наиболее известных способов шифрования и рассказывали об оперативных играх с использованием средств радиосвязи.

Любое упоминание о методах моего воспитания вызывало однозначный интерес как минимум у Настены и Джинг, так что следующие часа полтора я пересказывал все, что сохранилось в памяти на эту тему. И предельно распространенно отвечал на задаваемые вопросы. А после того, как заявил, что возможность провала агента и его последующего использования радиоигре изначально учитывались при планировании каждой тайной операции, соответственно, заранее оговаривались признаки, по наличию или отсутствию которых в радиограмме можно было понять, что радист работает под контролем противника, был вынужден приводить примеры. Причем как «самые древние», так и относительно современные.

Голикова, как каждый хороший блоггер, пребывавшая в перманентном поиске тем, способных заинтересовать подписчиков, вытрясла из меня море мельчайших подробностей и даже освоила несколько простеньких упражнений. Поэтому с легкостью расшифровала все три намека на возможность «работы под внешним контролем», которые я сделал в письме, отправленном из Кубинки. А в начале «рабочей переписки» дала понять, что приняла их к сведению. Так что «сюрпризов» можно было не ждать. И… со спокойной душой пользоваться представившейся возможностью, чтобы вытребовать у проколовшегося начальства хоть какое-нибудь «послабление режима».

Реакция Валета на своего рода ультиматум не разочаровала — прекрасно понимая, что в сложившейся ситуации мой бунт испортит Вяземскому Большую Игру, он сделал беспроигрышный ход, пообещав приложить все силы для того, чтобы продавить мне возможность свободного общения с Голиковой. Естественно, не по телефону, а по переписке. И дал слово, что связываться с нею от моего имени больше никто не будет.

Естественно, я тут же перестал выпендриваться — отправил сообщение, в котором пообещал, что сейчас же займусь делом, равнодушно переступил через бессознательное тело и сел за мощный ноут, с недавних пор считающийся моим. Химик с Бураном все еще молчали в тряпочку, так что я посветил личиком перед камерой, ввел пароль в появившееся поле, дождался загрузки программной оболочки, открыл армейскую модификацию «Почтальона» и мысленно хмыкнул, обнаружив, что писем от Татьяны было два.

Включившееся любопытство заставило открыть последнее. А его текст откровенно рассмешил:

«Абсолютно не уважаемый вроде-как-Денис! Подробности твоей службы и твои мечты мне, мягко выражаясь, до лампочки — в моей системе координат личность, в принципе способная не только читать, но и отвечать на личную часть чужой переписки, не тянет даже на гордую категорию „быдло“. Да и с IQ у тебя редкий напряг — состряпать настолько бездарную имитацию письма медийной личности, имеющей личную страничку, надо еще умудриться. Ну, а с дополнительным аргументом в пользу аутентичности письма — просьбой прислать свежие фотки — ты вообще попал пальцем в небо: моему Денису такая глупость и в голову бы не пришла! В общем, готовься к проблемам со здоровьем — реакция моего мужчины на такое хамство тебе однозначно не понравится…»

— Моя девушка как в воду глядела! — хохотнул я, открывая первое. А когда пробежал взглядом рабочую часть и добрался до личной, помрачнел:

«Откровенно говоря, новости так себе — дорвавшись до возможности порулить компанией отца, брат начал куролесить. Описывать то, что он творит с давно налаженным бизнесом, не буду — во-первых, долго, а во-вторых, эта тема испортит и без того неважное настроение. Впрочем, настроение не улучшит и рассказ о требовании брата немедленно вернуться в Москву или упоминание о его неоднократных попытках наложить лапу на мои личные счета. Только не вздумай беспокоиться, ведь возвращаться я не собираюсь, а 'личными счетами», о которых ему известно, не пользуюсь вообще. Кстати, зная твой характер, заранее отвечу и на настоятельное требование пользоваться твоим: если это действительно потребуется — воспользуюсь, не задумываясь. А пока за глаза хватает того, что есть. Тем более, что с рекламы в блоге с каждым днем капает все больше и больше.

Что еще интересного? Сразу после воцарения брата на троне я послала куда подальше всех охранников, гипотетически способных переметнуться. Причем сделала это в параноидальном режиме — отправила их с «очень важным» поручением километров за пятьсот, а сама покинула предыдущее место жительства, сменила машины, телефоны и т. д., как следует помоталась по старушке-Европе и только после этого обосновалась на новом месте.

Все в полном порядке и с информационной безопасностью. А на нашего общего помощника просто не нарадуюсь — если бы не его поддержка, жить было бы значительно тяжелее. Кстати, от него тебе очень большой привет и наилучшие пожелания…'

В оставшейся части письма Таня усиленно шутила. Призналась, что они с Лерой обзавидовались успеху моего видеообращения и очень долго не хотели его репостить в блог, чтобы не помогать расти числу подписчиков конкурента. Заявила, что, оказывается, они обе млеют с «сильных мужчин в военной форме» и теперь страдают из-за того, что не смогли прилететь на суд, в два раза сильнее. Рассказала, что в «их» просвещенной Европе приставаний мужчин можно не бояться, зато женщины клеятся на каждом шагу и уже до смерти надоели. Но я, знающий эту девушку достаточно хорошо, чувствовал, что текст набирался со слезами на глазах. И это здорово действовало на нервы. Так что свое письмо я начал в стиле Мальчиша-Плохиша из известной сказки Гайдара. В смысле, выдал девчонкам Страшную Военную Тайну: