– Ты так суетишься по поводу этих скипетров! Раз уж ты уверен в том, что цель охоты – именно они, то я бы предложила «обнаружить» их прошлой весной, когда мы были в Напате. В конце концов, это наиболее логичное место для их местонахождения.

– Ты считаешь, что я не думал об этом? Я не настолько глуп, как ты полагаешь.

– Эмерсон, успокойся. Я не имела в виду…

– Подобное открытие в Напате привлекло бы всех африканских охотников за сокровищами и вызвало бы алчность туземцев. От пирамид бы ничего не осталось.

– Да и сейчас их осталось немного, – заметила я.

Эмерсон проигнорировал мою реплику. Размашисто шагая по комнате, сцепив руки за спиной, он продолжал:

– И ещё одно соображение: я хотел, чтобы «открытие» было разделено по времени с появлением Нефрет. Если эти предметы найдены в Фивах, их невозможно связать с Затерянным Городом Уилли Форта.

Я согласилась с резонностью этих рассуждений. Моё откровенное признание улучшило настроение Эмерсона. Стук в дверь возвестил, что ванна готова, и я приступила к её принятию.

После лёгкого завтрака мы облачились в рабочие костюмы и отправились в Долину в сопровождении Абдуллы, Дауда и кота. Абдулла не являлся любителем кошачьих и подозрительно посматривал на Анубиса. В ответ на это кот, подобно своим собратьям, одарил бедного Абдуллу избыточным вниманием – вился вокруг его лодыжек, прыгал на него из-за укрытия, притворялся (я так считаю), что атакует подол его халата. Абдулла несколько раз пытался пнуть его (когда ошибочно думал, что я не вижу). Излишне упоминать, что нога так и не достигла цели.

Хотя я предпочла бы отсутствие Абдуллы и Дауда, не говоря уже о коте, экспедиция не могла не радовать меня. Видеть Эмерсона в одежде, которая так ему к лицу, наблюдать за развевающимися чёрными локонами, сияющими на солнце, глядеть на загорелые мускулистые предплечья, обнажённые закатанными рукавами, шествовать шаг за шагом рядом с ним, чувствуя себя свободно в удобных брюках, слыша музыкальный лязг от столкновения инструментов на моём поясе, сжимая крепкую ручку зонтика... Простыми словами не передать всю радость этих ощущений.

Вместо того, чтобы идти по дороге для туристов, мы отправились по извилистой тропке, ведущей на северо-запад. Долина Царей – Бибан-эль-Мулук, буквально «Врата Царей» на арабском языке – это не одна долина, а две. Наиболее часто посещают восточную долину, где находится большинство царских гробниц империи. Она была популярна среди туристов и исследователей ещё со времён Древней Греции, а в наше время оказалась слишком переполненной для комфорта благодаря таким предприимчивым коммерсантам, как мистер Кук[116], чьи пароходы, что ни сезон, доставляли в Луксор сотни праздных гостей.

Да, требуется нечто большее, чем неподобающе разряженные, многоголосые толпы, чтобы лишить восточную долину её величия, но, на мой взгляд, западная долина впечатляет неизмеримо сильнее. «Долина» на самом деле не соответствует своему названию, если иметь в виду зелёную и плодородную низину, орошаемую рекой или ручьём. Эти каньоны или «вади», как их называют арабы, столь же скалисты и голы, как и сама пустыня. Мы следовали извилистым путём, который вёл сквозь фантастические скальные образования в чашеобразные проёмы, покрытые мелким белым песком и окружённые скалистыми известняковыми утёсами. Единственным обладателем цвета было синее небо высоко над головой. Ни одного зелёного пятнышка. Даже сорняк или травинка не радовали глаз.

Но именно в этом засушливом амфитеатре находилась вода. Вади пробивали мягкий известняк скал ещё в доисторические времена, когда пустыня цвела, как роза, а бурные потоки, срываясь с фиванских холмов, устремлялись к реке. Здесь по-прежнему происходят редкие, но сильные паводки, которые уносят с собой обломки скал вниз по долинам и засыпают ими гробницы.

Скорпион, удравший от моей ноги, насекомые и ястреб, паривший в вышине, были единственными живыми существами, попавшими мне на глаза, хотя тёмные разводы, отчётливо видные на фоне выбеленного солнцем известняка, обозначали места гнездования летучих мышей. Каменные стены круто вздымались вверх, но не были гладкими: сотни, а то и тысячи, выбоин и щелей, ниш и пещер превращали скалы в небрежную каменную резьбу. И абсолютная тишина, ибо песок заглушал даже звук шагов. Возникало суеверное нежелание нарушить эту тишину.

Однако я всё-таки нарушила её, но только после того, как Абдулла и Дауд отправились исследовать многообещающую щель. Никто из них не знал нашей настоящей цели. Мы не брали наших верных людей с собой в Нубию – из-за невозможности обеспечить транспорт и снабжение для большой группы в этом беспокойном крае. И потому они были осведомлены о наших приключениях прошлой зимой не больше, чем все остальные. Шансы сохранить тайну увеличиваются in inverse ratio к числу людей, которым она известна.