Особенно я рассчитывала на Абдуллу и его влияние на жителей Гурнаха, которым, как полагали, были известны все тайны в Луксоре, но, лёжа без сна в темноте, признавалась самой себе, что горько разочаровалась в нём. За последние несколько дней я едва видела его. Я знала единственную причину, заставлявшую его избегать появления дома: он выглядел, подобно белобородому Джону Ноксу[129] в тюрбане, когда увидел меня вместе с Сайрусом. Не то чтобы Абдулла мог оскорбить меня, предположив, что я испытываю хоть какой-то интерес к другому мужчине. Он завидовал Сайрусу по личным причинам: возмущался теми, кто хоть как-то пытался помочь нам с Эмерсоном, и ещё больше негодовал на Сайруса, поскольку его собственные усилия оказались бесполезными. Бедный Абдулла. Он старел, ему пришлось перенести ужасный удар. Я сомневалась, что ему когда-нибудь удастся полностью оправиться от случившегося...

Да простит меня Бог за такие сомнения. Ибо Абдулла послужил мне лучше всех.

На следующий день мы с Сайрусом сидели за завтраком, обсуждая, как разобраться с предложенной встречей, когда вошёл слуга и сказал, что Абдулла хочет поговорить со мной.

– Попросите его войти, – сказала я.

Лакей выглядел шокированным. Слуги, вообще-то, гораздо большие снобы, чем хозяева. Я повторила приказ. Пожав плечами, мужчина вышел, а затем вернулся и сообщил, что Абдулла не войдёт. Он хочет поговорить со мной наедине.

– Не представляю, что он намерен сказать такого, что не может повторить перед нами – поднялась я.

Сайрус улыбнулся.

– Он хочет быть вашей единственной опорой и защитником, моя дорогая. Такая лояльность трогательна, но чертовски обременительна. Идите же.

Абдулла ждал в коридоре, обмениваясь кислыми взглядами – и, по-моему, приглушёнными оскорблениями – с привратником. Он не произнёс ни слова, пока я не вышла с ним на веранду.

Когда он повернулся ко мне лицом, я затаила дыхание. Кислый нахмуренный взгляд исчез, его заменило сияние гордости и радости, из-за чего реис выглядел чуть ли не вдвое моложе.

– Я нашёл его, ситт, – просто произнёс он.

* * *

– Не говорите ни слова американи!– Абдулла схватил меня за рукав и отдёрнул назад, стоило мне броситься с новостями обратно в дом. Отведя меня подальше от дверей, он продолжил шёпотом: – Он не отпустит вас. Это опасно, Ситт Хаким. Я не всё сказал вам.

– Тогда, ради Бога, говори же! Ты его видел? Где он?

Рассказ Абдуллы заставил меня остановиться и обуздать разбушевавшееся нетерпение. Ему не стоило предостерегать меня, что нам следует действовать с предельной осторожностью – тем более, что он ещё не видел самого хозяина.

– Но какого другого узника могут так тщательно охранять вблизи от Луксора? Дом находится за городом, недалеко от деревни Эль-Баядия. Арендован иностранцем, алемани или ференсави (немцем или французом). Высоким чернобородым человеком. По слухам, инвалидом – он бледен и опирается на трость, когда выходит на прогулку, но это случается нечасто. Его зовут Шланге. Вы его знаете, ситт?

– Нет. Но, определённо, это не его настоящее имя, и, скорее всего, не настоящая внешность. Неважно, Абдулла. У тебя есть план, я знаю. Расскажи мне.

Его план был таким, который я предложила бы сама. Мы не могли требовать впустить нас в дом, пока не были уверены, что там находится Эмерсон, и не могли в этом увериться, пока не войдём внутрь.

– Так что мы отправимся сами, – заявил Абдулла. – Вы и я, ситт. Без американи.

Далее он перечислил все причины, по которым Сайрус не должен принимать ни малейшего участия. Абдулла явно не хотел делиться славой, но к его аргументам стоило прислушаться. Решающим из них оказался тот, что Сайрус попытается помешать мне уйти – а это было немыслимо. Я сошла бы с ума, если бы мне пришлось сидеть в ожидании новостей, будто какой-то немощной героине дешёвого романа, и я никому не могла доверять, кроме самой себя, чтобы, когда понадобится, действовать с беспощадностью и решимостью.

Я договорилась встретиться с Абдуллой через час в саду за домом и заверила его, что найду способ обмануть Сайруса. Выглядела ли я спокойно и собранно? Тогда – да. Обязана была выглядеть. Когда я вернулась к Сайрусу, ожидавшему меня у стола, последовало одно из моих самых убедительных выступлений – храбрая, но грустная улыбка, принуждённая бодрость.

– Он всё ещё гоняется за пустыми слухами, – взяла я салфетку. – Извините, что я так задержалась, Сайрус, но мне было необходимо успокоить его и дать понять, что приложенные им усилия принесли пользу. Бедный Абдулла! Он принял случившееся слишком близко к сердцу.

Мы вернулись к обсуждению наших планов (вернее, его участию в них, насколько это было возможно) к полудню. Я позволила себе волноваться всё больше и больше, поскольку он продолжал настаивать, чтобы я отказалась от встречи.

– Но ведь кто-то должен пойти! – наконец воскликнула я. – Я бы не смогла этого вынести, если бы не цеплялась даже за самую слабую надежду.

– Безусловно, моя дорогая. Я всё устрою. Я сам отправлюсь на встречу, если только вы пообещаете мне, что не покинете дом до моего возвращения.