Улица пустынна.

Освещенное окно в темном доме.

Напротив, чуть пониже,

Продрогший на ветру, нескладный, долговязый

Фонарь в плаще тумана и дождя, —

Опять явился.

Так и приходит он из ночи в ночь

На тайное свиданье, рыцарь верный.

Но днем... совсем один...

Ждать терпеливо, притворяясь спящим,

Пока опять засветится оно,

Пока в других погаснет окнах свет...

Нет слов!

* * *

Изломанные души —

Сколько острых граней! —

Ранят, ранят друг друга,

Раз за разом все глубже.

Им бы бежать, бежать, пока живые!

Но роковые не разжать объятья.

* * *

Дождь — чечеточник на крыше.

Пестрым табором стоят вокруг деревья —

Одобрительно шумят,

Рукою щедрой

Швыряют золото танцору.

Дни бегут.

Обнищал вконец, примолк беспечный табор.

Но не ведает усталости чечеточник:

Горевать будете в старости, голубчики,

Мне ведь весело, пользуйтесь случаем —

Так и быть, станцую вам задаром.

* * *

Увенчанная золотой короной бузина.

На ветке скорбная ворона — вся в гранатах.

Два сводных брата: мухомор и чёрный груздь.

И надо всем этим такая вековая в небе грусть,

Такая грусть! Такая тишина!..

* * *

Еще одно, последнее усилье.

Ну, ну мадам, я одолжу вам крылья...

* * *

Пусто в саду.

Лист прибран, черная земля

Распластанна и беззащитна.

Одна лишь запоздалая желтая роза

Сияет, как лампа,

Да у ног ее барвинок-мотылек небесносиний.

Неужели ошибся барвинок: принял розу за солнце

И влюбленно расцвел, не дождавшись заветного мая?

Но роза словно и не замечает барвинка —

Или он ей не пара, не царской он крови,

И касаться не смеет святыни?

Не зарекайся, о гордая роза,

Ты еще щедро одаришь его лепестками своими.

Тихо в саду

Изредка вспорхнет беглый лист.

Земля распластанна и беззащитна.