Вроде бы только что я летел кувырком по асфальту, опутанный белыми призрачными лентами, а вот я уже стою на ногах. А напротив меня, прозрачный, словно голограмма с помехами, стоит незнакомый парень в красно-оранжевом комбезе. У него тяжелая квадратная челюсть и нависающие, как у неандертальца надбровные дуги.

И губы беззвучно шевелятся.

— Прости, братан, я ни черта не слышу, что ты там говоришь, — усмехнулся я, подумав, что теперь понятно, почему его прозвали Бульдозером. Просто у него лицо такое.

Голограмма зашевелилась, подавая мне какие-то знаки. Мой призрачный собеседник размахивал руками в одном и тот же жесте. Рукой он касался нагрудного кармана, что-то сжимал в кулаке, а потом отбрасывал это самое «что-то» в сторону.

— Нет, дружочек, амулет свой я выбрасывать не буду, — я покачал головой и попытался на шаг отступить. Пепельная реальность забеспокоилась, крупинки стали складываться в островерхие высокие башенки, как будто из мокрого песка.

Лицо Бульдозера стало злым. Он оскалился и двинулся на меня, сжимая кулаки. Но за пару сантиметров его будто что-то остановило. Его лицо замерло перед моим, заполнив весь окружающий мир. Оно беззвучно орало и брызгало призрачной слюной. Отступить у меня не получилось. Ступни словно прилипли к асфальту.

— Я тоже возмущен до глубины души, — сказал я.

И в этот момент мой правый бок обожгло резкой болью. Звук выстрела я услышал чуть позже.

Пепельные башни рассыпались, призрак Бульдозера растворился в воздухе. Вокруг снова был двор базы. Яркий луч фонарика выхватил из темноты перекошенное лицо Тимохи.

— Клим, ты как? — как будто из колодца донесся до меня голос Светки. В руках у нее дробовик.

— Твою мать… — прошипел я, скрючиваясь в клубок. Ага, я снова в горизонтальном положении.

— Это соль, — из темноты сверкнула белозубая улыбка Кирилла Мбваны. — У нас есть минут пять, если можешь встать, вставай!

Дальнейшее слилось в какой-то мутный калейдоскоп. Мы с Киром тащили бесчувственного Тимоху к медблоку, а Светка нас прикрывала. Тело нашего на все руки мастера было окостеневшим, будто деревянное. Тащить неудобно, трындец. Обожженный солью бок горел так, что кровавая пелена иногда застилала глаза. Но мозгом я понимал, что это ни разу не смертельно.

— На одиннадцать часов! — крикнул Мбвана.

Бабах! Заряд соли втыкается в начавшего проявляться призрака. Едва успевшие расправиться ленты снова сплелись в тугой клубок и исчезли.

Крыльцо. Затащить Тимоху так, чтобы не собрать его головой все ступеньки и перила, оказалось той еще задачкой. Поза в которой он замер, была совершенно к этому не приспособлена. Руки раскинуты в стороны, одна нога согнута в колене, будто он что-то пытался пнуть, когда его парализовало.

Закрывшаяся дверь грохнула, как еще один выстрел.

— Давай его на кушетку, — задыхаясь, сказал Кир. Плечи ныли так, будто мы тонну на руках тащили.

— Держите дверь! — крикнула Светка, снова высаживая в начавшего материализовываться призрака Светка.

Мы с Киром навалились на дверь, которая почему-то отказывалась закрываться. Она подавалась с трудом, будто с той стороны был песок.

Фух…

Захлопнули. Щелкнул замок. Светка перебросила дробовик Мбване и быстро выхватила из кармана мешочек с чем-то белым. Надорвала его зубами и осыпала дверь почти невесомой белой пылью.

Стало тихо. Только сейчас я понял, что все время, пока мы волокли Тимоху, нас постоянно преследовали какие-то звуки. Тот самый колокол, какое-то завывание, словно ветер гудел в трубе, что-то вроде совиного уханья, тонкий, едва слышный писк. А сейчас все стихло. Только тиканье старых напольных часов и мое собственное шумное дыхание.

— А? — я поднял голову и посмотрел в ярко-синие глаза Кирилла. Он что-то спросил, но я не расслышал, что именно.

— Руку, говорю, покажи, — повторил он.

Я задрал рукав, оголив правое предплечье.

— Странно, — озадаченно пробормотал он. — А другую?

Я повторил то же с левой рукой.

— У него должна быть метка, но ее почему-то нет, — Кирилл почесал в затылке и перевел луч фонарика в сторону Светки, которая что-то там делала с окном. А до меня дошло, что я отчетливо вижу теперь и без фонарика. И его свет мне даже не мешает, просто его я вижу тоже. Еще осознал, что сижу на полу, привалившись спиной к стене. И мой правый бок продолжает адово жечь.

— Клим, не отключайся! — Светка легонько пошлепала меня по щекам. — Встать можешь?

«Конечно, могу!» — хотел ответить я, но только беззвучно пошевелил губами.

— Так, Кир, давай его в ванну! Взяли! — двое моих коллег подхватили меня под руки и дернули вверх. Я попытался, было, сообщить, что и сам могу идти, но мне не удалось. Не могу. И говорить тоже не могу. Видимо, рандеву с призрачным Бульдозером в мире перекатывающегося пепла не прошло даром. Так что я перестал трепыхаться и повис тряпичной куклой между Светкой и Кириллом.