Чудесно. Чем это светит конкретно мне? Раньше хоть знала чего от него ожидать, а теперь как по минному полю.

Комнату наводняет вторая половина охраны, хоть кого-нибудь на улице оставили? Перестраховался наш альфа.

— Что значит — ты как всегда? Ты разве не с нами останешься? — с тревогой интересуюсь.

— Я буду со всей охраной вместе и сразу, мне и пукнуть больше не дадут самостоятельно, — немного надул губы подросток.

Словно в подтверждение его слов один из охранников, бросает Кирке его рюкзак. Иван кладёт ему руку на затылок и выводит прочь, словно конвоир преступника. У выломанной двери в карауле остались двое. Дела всё хуже…

Оставшись в комнате одна, я развернулась и взглянула на стену за своей спиной. Обычный мясной нож торчал на сантиметр выше моего роста. Значит Андрэ снизу шёл через кухню. Повезло мне, что тогда не пошевелилась и послушалась. Нечеловек на полу передо мной был мёртв. То есть оборотень.

Слёз не было, совсем. Наверное, потому, что до сих пор по-настоящему страшно. Я попыталась восстановить дыхание, ожидая наступления паники. Она не приходила. Так и выглядит состояние шока.

Что за дом. Похоже, для меня ни один день здесь без «подарков» не обходится. Начинаю скучать по вызовам, старушкам с давлением, замаскированным под сердечный приступ. По бомжам с алкогольной интоксикацией. Или не я жаловалась днём назад на скуку? Получите и распишитесь, что называется.

Вернулся Иван, вопросительно посмотрел на мои пустые руки, терпеливо ожидая. Я опомнилась и схватила из перевёрнутого стеллажа первый попавшийся спортивный костюм и свой чемоданчик.

Совершив с Иваном шествие в двадцать почётных шагов по коридору, остановились у двери старшего Ростовцева. За которой шумно ругались.

— Я никого не видел, Андрей Антонович!

— Свободен! — прорычал хозяин на охранника.

— Но…

— Вон.

Дверь приоткрылась, из неё быстрым шагом выскользнул человек (или не человек?) в костюме. Под грозным взором командира. Взгляд хозяина комнаты останавливается на мне.

— Заходите, — указывает подбородком внутрь Андрей, взявшись за ручку.

Он снова спокоен. Вернулся к формальному обращению. Стоит ли мне ожидать того же в его отношении? Я нерешительно делаю шаг, нутро всё ещё заморожено, перед глазами чёрные точки. Дверь захлопывается, и я чувствую себя в ловушке. Страх и шок не думают отступать.

— С Киркой всё в порядке? Знаете, тот тип пришёл из его комнаты, хотел в моей спрятаться, — начинаю сипло лепетать, не замечая, как начинаю называть их «домашними» именами.

— С ним всё нормально, — спокойно останавливает меня Андрэ.

Цепляюсь взглядом за его окровавленное плечо.

— Давайте гляну.

Он с изумлением оборачивается.

— Кто из нас врач? Рубашку долой! — командую я, открывая чемоданчик, травмы — моя вотчина, пусть и не смеет подскакивать.

Андрэ снимает рубашку, не сводя с меня взгляда, та тряпкой летит на пол. Удивительно, какой послушный. На него что, никогда не поднимала голос женщина?

Вскрываю салфетку с антисептиком, промываю кожу, и… ничего. То есть ни раны, ни царапины, ни следа после драки. С ума сойти, вот это регенерация.

— Кирка сказал мне кто вы такие, — тихо шепчу, немного побаиваясь его реакции, да и подвиг с прошлой фразой дался нелегко, горло схватило окончательно.

— Что, страшно? — спрашивает старший, не переставая следить за моими действиями.

— Не без этого, — честно признаюсь.

Похоже, мне работы здесь нет. Бросаю перевязочные материалы и закрываю бокс. Зато вопросов накопился ещё вагон и целый состав в придачу.

— Вы сами исцеляетесь?

— Чаще всего, — отвечает старший, подходит к шкафу и сгребает с полки свежую рубашку.

— Зачем тогда я? — спрашиваю, разводя руками.

— Вы нужны для Кирилла.

— Он…

— Наполовину человек, — отвечает Андрэ с прямым взглядом, застёгиваясь. — Лаура, наша мать была человеком. Кирилл практически человек, как вы. Он таким родился. Наши лекари ему не подойдут. Мы сменили троих. Ни один ему не понравился.

— Или он им?

— Или он им, — согласно кивает, продолжая следить за моей реакцией. Боится, что из окна выброшусь или убегу с воплями? Признаться, желание на секунду возникало. — Но вам он поверил. Значит и мы. Хотите или нет — вы в стае.

Звучит, как пожизненная вербовка. Так я в ловушке или нет?

— Если захочу уйти через год?

— Через год, не сейчас? — ухмыляется и подходит, встаёт совсем рядом. — Через год и поговорим.

Неловкая пауза длилась с минуту. Показалось, что прошла целая вечность.

Меня знобило, хотелось завернуться в одеяло, согреться и забыться. Андрэ ждал. От его тела рядом исходило мягкое, окутывающее тепло. И его запах. Но я отодвинулась на почтительное расстояние.

— Вы не человек… — наконец, озвучила я, висевшее в голове.