Медленно прогуливаясь, обхожу дом. Из окон ничего не слышно, внутри стихло, ни скандалов, ни фальшивого смеха. Интересно, это потому, что Андрей всё-таки выпрыгнул из окна?

На заднем дворе слышится шорох веток и листьев. Тихонько заглядываю. Вот где прячется от «семейного» ужина старший сын Ростовцевых, хотя, не думаю, что прятаться в его стиле. Скорее — демонстративно игнорирует. Не желает вступать в открытую конфронтацию.

Андрей, сбросив свою куртку на наваленный дровяник, сооружал кострище. Умиротворяющая картина.

— Я проветриться решила. Можно? — осторожно спрашиваю разрешения. Андрей продолжает заниматься делом, никак не обозначая моё присутствие. Зато не выгоняет. Тихонько присаживаюсь в сторонке, окидывая взором горизонт, слушаю звуки оживающей ночной фауны. Чуть вдаль — и «выколи глаз». Почти стемнело. Новолуние. А вокруг дома светло от окон и тепло по-домашнему.

Андрей умело запалил костёр, присаживаясь на брёвна, застеленные курткой поближе к огню, загляделся на разлетающиеся, кружащие в сумерках светляки-искры от подбрасываемых сучков. Я молчу, опасаясь нарушить атмосферу. Так спокойно, словно и не было этого дня. Как видно, Андрей из тех, с кем и просто помолчать приятно.

— Кирка в порядке? — вдруг спрашивает он.

— Показатели в норме, стабилен, — с готовностью отвечаю ему, хорошие новости всегда сообщать приятнее.

Кивает, принимая как должное.

— Виктория, я скажу одну вещь. Вы послушайте. Ничего не отвечайте, просто слушайте и давайте без детских обид. Это серьёзно. На будущее: невзирая на любые обстоятельства при малейшей угрозе моей семье, приоритетной будет именно последняя. Не стройте иллюзий на счёт моей порядочности, пощады не будет. Единственный совет, который я могу дать в этом случае — быть как можно дальше от эпицентра.

Никакой угрозы в голосе, лишь сухая констатация факта. Он действительно будет защищать близких до последнего, не щадя никого, и тем, кто окажется поблизости, лучше не мешать и не стоять у него на пути. Он не угрожал, предупреждал, но взгляд, который он при этом на меня бросил… будто я представляла ту самую угрозу. Всё ещё не верит? Никак не могу его прочитать.

Кивнула, принимая условия. Андрей показывает на место неподалёку на дровянике, сам сдирает кору с подобранной палки, подбрасывая в огонь. Это что, приглашение? Перебираюсь поближе.

— Почему имея высшее образование в престижном заведении, вы уехали из столицы и работали простым фельдшером?

Надо же, справки у Иваныча навёл. Если он так хорошо осведомлён, то сам должен знать ответ. Я тоже подняла палку, содрала с неё кору, и растеребила несчастный прут до сердцевины, в попытке найти ответ, при котором можно не раскрываться, не солгав ни слова.

— Теперь можно отвечать, — с полуулыбкой разрешает он.

Прежде чем снова поднять на него глаза, стараюсь прогнать из них всю тоску и тревогу.

— Я не закончила вуз. Не прошла интернатуру, — со вздохом признаюсь.

— Причина может повлиять на вашу работу в этом доме?

— Надеюсь, что нет.

Он смотрит, ожидая продолжения, а у меня слова застряли в горле.

Общество не принимает изгоев. Так устроен мир. В том, что я неудачница винить некого.

— Что ж, в таком случае — добро пожаловать. С этого момента вы под нашей защитой. И… спасибо за Кирку. Оперативно сработали.

Это одобрение?

— Почему утром вы решили, что это я его отравила?

— Я ничего не решал. Вы единственное новое лицо на этой неделе с допуском в наши апартаменты.

Блестяще.

— Почему же поверили мне теперь?

— Потому, что Кирка вам доверяет. Мы доверяем ему в таких вопросах. Он умеет разглядеть, — был простой ответ.

— Тогда мне точно стоит вернуться домой первым же рейсом, — полушутя говорю я.

— Думаете, там есть такой кофе? — замечает он и тоже улыбается на секунду уголком рта. — Я тоже весьма наблюдателен. Советую не забывать.

Неожиданно. Тонко. Двусмысленно. Наш ледяной умник всё-таки умеет шутить? Или нет?.. Взглянула в его лицо, он был серьёзен, что и Станиславский усомнился бы на секунду.

— Что-то изменилось с утра, вы не могли так быстро переменить мнение. Вы что-то узнали? Кто хочет навредить Кириллу?

Теперь он прячет глаза.

— Идите в дом, ночи здесь холодные, — он вынул из внутреннего кармана телефон, прикрываясь занятостью. И лицо, которое на несколько минут было дано мне узреть, спряталось обратно в глубинные слои его души.