— Семь!

— Восемь!

— Девять!

— Десять! — рёв поднялся такой, что уши заложило, а я горло сорвал.

— Одиннадцать! — ликование такое, что даже взрослые сбежались посмотреть на матч.

— Двенадцать! — энергия удара закончилась, и кость встала прямо перед лункой, закачавшись.

Толпа затихла, глядя на кость. Сейчас решалась судьба всей игры. После такого крута никто уже не захочет сегодня играть. Попадёт, и мы победили, промажет, и победит Дрек с Иварой.

— Тринадцать! — крики и ликование! Кость попала!

Я подбежал к Фене и стал её подбрасывать, подбежали остальные ребята, все хотели прикоснуться к новой легенде! Девочка в третьей своей игре забила золото на тринадцать оборотов! Безоговорочная победа! Сегодня Феня будет собирать костёр, а я буду ей помогать.

Остаток дня она стояла со мной, отбивая палки и мелкие камушки палкой. И никто не жаловался, что мы оба стоим бессменно, новая игра неожиданно захватила ребят до самого вечера, мы обсуждали золотую кость, на тринадцать случались не чаще раза в несколько лет! А чтобы её забила самая младшая, такое вовсе не случалось на моей памяти! На радостях я даже думал дать девочке подержать кинжал, но решил, что нельзя нарушать легенду про то, что я клялся не давать его никому. Да и порежется она…

Примерно в середине дня я понял, что мне не удобно держать кинжал прямо, и я ухватил рукоять обратным хватом. Показалось даже, что лезвие стало частью руки, до того ловко я стал отбивать палки, но мелкие камушки всё ещё были мне недоступны — то и дело они больно попадали по телу, особенно больно было, когда Дрек попал мне прямо в лоб, он тут же подбежал извиняться, перепуганный.

— Извини, пожалуйста, я случайно! — чуть не плача, запричитал Дрек.

Я же, смаргивая слёзы боли, держась за лоб, покачал головой.

— Ничего, Дрек, бывает, — а проморгавшись, сказал. — Продолжаем!

Вечером мы вдвоём готовили костёр, причём я сам не сделал ничего, лишь объяснял Фене, а та уже складывала розжиг и шалаш над ним. И делала она это весьма ловко, будто долго готовилась. Младшим не доверяют обычно такое дело, разве что, если золотую кость положили.

Сегодня очередь рассказчика была за Торном. И мы не ждали особо интересной истории, он был хорошим кузнецом, и на охоту он ходил регулярно, но пониманием стихий он не интересовался, его тянули к себе только металлы и особые кости. Впрочем, в этом он был лучшим, что никто не отрицал, но для детей такое было скучно.

По своему обыкновению Трог ещё и запаздывал, так что мы даже не стали дожидаться кузнеца, чтобы разжечь огонь. Почётная обязанность снова досталась Фене, и никто не возражал — золотая кость в четыре весны, о таком многие мечтали. Я же вовсе был рад за подопечную, считая, что без меня она бы ни за что не взяла свой трофей — никто бы просто не доверил ей сложный удар с большого расстояния.

Девочка, высунув язык от усердия, пыталась высечь искру из кремня, вокруг темнело, дети приглушённо болтали о какой-то ерунде. А я снова вернулся к мыслям о духе отца и о Алеме. Что-то не давало мне покоя, какая-то очень важная вещь, что-то, что, казалось, могло бы пролить мне свет на многое сразу. Глаза сами собой поднялись к небу, глядя в никуда.

Когда пришёл Трог, было уже совсем темно, а костёр вовсю горел. Кузнец неторопливо дошёл до огня, сел на бревно рассказчика и вздохнул, оглаживая свою бороду рукой. Он помолчал, потом крякнул, потом ещё помолчал.

— Вот, придумал. Расскажу о том, как нашёл чешуйку дракона. Было это примерно год назад, может быть, за пару десятков дней до цветения. Я шёл по наводке Алеса, он нашёл в пяти днях пути от деревни интересную жилу со стихийным металлом, принёс мне образец, — краем уха я слушал его, хотя и был всё ещё поглощён своими мыслями, но всё же речь идёт о моём кинжале. — Ну и, значится, я пошёл проведать жилу. Пришёл я на место, глядь, а там, ну не может быть жилы никак — глина кругом.

Я зевнул, слушая унылый голос кузнеца. И только проморгавшись, понял, что всё это время смотрел на Старшую Сестру, чей размытый облик случайно нашёл на фоне Красного Облака (крупное космическое газовое облако). Шея окончательно затекла смотреть наверх, и я опустил взгляд на кузнеца.

— Стал я, значит, оглядывать всё кругом в поиске жилы. И, правда, нашёл её у дерева, как Алес и рассказывал. С виду — будто кто-то мелкой медной трухи рассыпал, овальная, а вокруг трава растёт. Ну не может быть жила такой! А вы можете мне поверить, я их за свою жизнь перевидал — не пересчитать! — за спиной рассказчика зевнул Дрек. Да и вообще дети засыпали прямо на глазах, один только Торн смотрел на отца с горящим взором. — Но вот она, прямо передо мной. И вся из стихийного металла. Стал я, значится, копать да ссыпать добычу в телегу. Не билом выбивать, а именно копать металл лопатой — а он рассыпчатый, словно землица. В жизни такого не видывал. И вот, значится, попал лопатой во что-то твёрдое. Достал лопату — а на ней зарубка в палец толщиной, будто топором из стихийной стали рубанул. Короче, оказалось, что вся жила — стихийный шлак, разве что немножко добавлять в сталь можно, но в центре неё лежала чешуйка самого Великого Дракона! Скорой смерти его телу… Этот великий зверь так пропитан стихией, что целую телегу шлака пропитало одной частичкой! Мне б его кость, ух…

Я снова поднял взгляд вверх и увидел Старшую Сестру. Несколько секунд я тупил, не понимая, а потом до меня дошло. Луна разгоралась красным светом! Я поперхнулся, тяжело закашлялся, упав на спину, и прямо в лицо подошедшему мне помочь Торну заорал.

— ЧУЖИЕ! ЧУЖИЕ ИДУТ! ОГРОМНЫЙ ЧУЖАК И ДЕСЯТКИ ЧУЖИХ! ЧУЖИЕ! …

— Тихо ты, не ори, задремал, небось, вот и привиделось! — заткнул мне он рот, поморщившись, и вытерев лицо от моей слюны.

Я вытаращился и ткнул пальцем вверх, громко мыча. Сияние уже разгорелось, заливая всё вокруг красным свечением, в стороны от алой луны потянулись полосы света, которые скоро превратятся в вид другого мира. Все подняли глаза вверх, и их смех тут же оборвался. Второе сияние подряд — это серьёзный знак.