— Не веришь старухе, да? Но ты уже видел Кладбище, верно?

Я, молча, кивнул, поёжившись от воспоминаний.

— Как, думаешь, туда попадают? На моей только памяти шестеро ушли, чтобы умереть. И один был уже сильным зверем. Если грязь попала слишком глубоко и укоренилась там, то это уже никакими лекарствами не вылечить. И даже зверьё не станет есть такой труп.

— Да ну, какой же он был сильный? Откуда ему взяться, всех в город забирают, — но, не смотря на свои же слова, я ей поверил. Кладбище внушало ужас.

— Сильный. Уже мог глаза обращать.

Вот тут меня проняло, частичная трансформация — это уже этап после пробуждения зверя, когда учишься превращаться без стихии. Это уже познание зверя. А такого уже и пополам разрубить мало. Говорят, что познающий может нырнуть в тело гигантского чужого и убить его прежде, чем он тебя переварит.

— Даааа нуууу… — я аж поёжился, представив себе, что грязь уже попала в мои царапины.

— Не бойся, моё зелье сильное, и тебе сейчас бояться уже нечего. Но об этом должен помнить каждый врачеватель.

— Хорошо.

— Сложность ран, которые пробрались до третьего слоя, в том, что в коже находится много всего. В ней проходят вены, несущие кровь к сердцу, — она провела пальцем по выступающей на моей коже жиле. — Они обильно кровоточат. А ещё там проходят тончайшие нити, без которых ты не сможешь ничего чувствовать. Потому при потере пласта кожи нужно зелье не только для регенерации, но и особое, которое восстанавливает эти нити. И сначала должно идти оно, а уже потом всё прочее — иначе кожа ослепнет и станет будто чужой.

Я поморщился, чужая кожа — это тоже болезнь. Если у тебя низкое познание — нужно отрезать часть тела, а потом обязательно её сжечь, иначе зараза чужих тебя поглотит, и ты сам станешь чужаком. Благо, никто не позволит тебе ходить с этой заразой, даже если ты очень сильно боишься терять часть тела и надеешься познать стихию как можно скорее.

— Хорошо, я вижу, что ты слушаешь и слышишь. А значит, тебя можно учить.

До самой ночи травница меня не отпускала, рассказывая всё, что знала о коже и её врачевании. Я же большую часть времени очень старался всё запомнить, но чем больше проходило времени, тем больше клевал носом.

День сменялся днём. Зола, даром, что обещала нас тренировать только три дня — не давала нам спуску две недели подряд, то и дело приходя, чтобы посмотреть на наши упражнения. Без присмотра она нас не оставляла — заставляла приглядывать за нами Мамса, который был мало рад возложенной обязанности. Он постоянно ругался и обзывал нас бездарями, но хотя бы не избивал.

А после тренировки я еле живой плёлся к бабе Нине, чтобы бороться со сном, выцарапывая у него всё новые знания о человеческом теле. День за днём, узнавая всё больше и больше, я всё сильнее желал только одного. Мне уже во снах виделась Вира, приходившая для того, чтобы позвать на охоту. Но она всё не приходила и не приходила, а я снова плёлся бить дуб, после чего шёл слушать о том, как и где проходят важнейшие кровеносные артерии.

Хоть что-то изменилось только на пятнадцатый день. У меня в первый раз получилось ударить грубую кору дуба со всей доступной мне силой. И даже не сломал пальцы, как это было три дня назад, травница в тот день заставила меня самостоятельно вправлять все кости, предварительно капнув обезболивающим настоем.

— Ну, наконец! И года не прошло, как ты освоил самое простое движение, — "похвалила" меня Зола. — Теперь сложнее. Ты должен схватить кусок коры и оторвать его от дерева. Начни с медленного и постепенно ускоряйся. И будь добр, освой приём до того, как я состарюсь.

«Да ты уже старая», — мысленно проскрипел я зубами. Вот же фурия.

— Чего улыбаешься, Дрек? Ты ещё даже не понял, как надо двигаться, так что продолжай пытаться пустить стихию в голову, — продолжила распинать нас Зола, за утро она успела ударить всего три раза, чем явно была недовольна, тварь. — А ты чего опять застыла, Дора?

— Фьють, — свистнула веточка.

— Ай, — ответила ей Дора.

Я же пытался понять, чего от меня хочет эта фурия. Выбрал кусок коры поухватистее и попытался его схватить.

— Да не так, болван, ты зачем учил удар? Думаешь, я просто так одно за другим тебе показала?

«Показала? Да ты ничего вообще не показывала!» — возмутился мысленно, но снова не решился сказать этого вслух.

— Бей так же, как до того, но с открытыми пальцами, и вместо сжимания кулака — хватайся за кору!

— Фьють, — я весь внутренне сжался, ожидая удара, но нет, в этот раз прилетело Лиме.

— Не забывай про ноги! Чего ты их клеишь к земле? Нужно двигаться, будь ты хоть чистейшей землёй, без ног ты всего лишь мишень! Дора, не зевай! — последнее она рявкнула так, что вздрогнул проходивший мимо охотник, тут же побежавший прочь, вжав голову в плечи.