– Понимаешь, Мэттью, в другой семье ты будешь лишним ртом, – сказал он. – А экономическая ситуация в стране сейчас не очень. Но… в общем, я поспрашиваю.

Благослови, Господи, Харриса Стюарта.

Он обратился к Коннору Харрингтону, управляющему банка, где я стажировался кассиром. Коннор с женой согласились взять меня к себе. Благослови, Господи, Коннора Харрингтона. В четверг, на еженедельном собрании Ротари-клуба, Харрис Стюарт во всеуслышание объявил в микрофон:

– Наш студент по обмену Мэттью вот уже полгода живет в семействе Дулей. Спасибо, Норвел, за твое гостеприимство.

Бурные аплодисменты.

– А теперь Мэттью переедет к Харрингтонам. Спасибо, Коннор.

Снова аплодисменты.

Собрание закончилось, все были довольны.

В общем, все устроилось без особых хлопот. Никаких трагедий. На собрании Норвел Дулей сидел рядом со мной, спокойно выслушал объявление Харриса, а теперь обменивался рукопожатиями с остальными членами клуба и всем меня расхваливал, зная о моем предстоящем переезде.

– Во вторник вечером, в половине седьмого я заеду к вам за Мэттью, – сказал Коннор Норвелу.

– Договорились, – ответил Норвел. – До встречи.

Все складывалось прекрасно.

Мы с Норвелом вернулись домой. Он молчал всю дорогу.

Вечером я пожелал Норвелу и Марджори спокойной ночи, они пожелали мне того же – и больше ни слова. На следующее утро я проснулся, позавтракал, ушел на работу, вернулся домой, поужинал и снова пожелал всем спокойной ночи. В ответ ни слова.

В субботу – никаких родственников, никакой вечеринки, никаких «тебе осталось несколько дней с нами, что бы такого устроить…»

В воскресенье – ничего.

В понедельник – ничего.

Во вторник утром – ничего.

Я пришел с работы пораньше, проверил, не забыл ли каких вещей. Два своих чемодана я собрал еще в прошлый четверг.

За пять дней о моем переезде никто не упомянул. Наконец в пять часов я в последний раз сел за стол с Норвелом, Марджори, Майклом и Мередит. Жевал зеленый салат с кетчупом. Все молчали.

В половине шестого я встал из-за стола и начал мыть посуду. Молчание. После этого я ушел в свою комнату, еще раз проверить, все ли собрал. Через полчаса за мной должен был заехать Коннор. Поскорее бы. Я расхаживал по комнате, каждую минуту поглядывая на часы.

В дверь постучали.

Я открыл.

На пороге стоял Норвел – подбоченившись, расставив ноги, весь такой решительный.

– В чем дело, Норвел?

Нимало не смущаясь, он заявил:

– Мэттью, мы с Марджори решили, что на время пребывания в Австралии ты останешься жить с нами. В нашем доме. Распаковывай вещи.

В сумраке Сумеречной зоны я ошалело поглядел на него. Мой дух восстал.

– Кхм… Спасибо, Норвел, – как можно спокойнее начал я, – за ваше радушное предложение. Но за год пребывания в Австралии мне хотелось бы увидеть и узнать как можно больше. Поэтому я предпочитаю переехать в другую семью.

Он вздернул голову и не двинулся с места.

– Мэттью, распаковывай вещи. Мы с Марджори решили, что на время пребывания в Австралии ты останешься жить с нами, – повторил он.

И тут я не выдержал. Размахнулся и с такой силой саданул кулаком по двери, что пробил фанеру насквозь. Потом высвободил окровавленную, утыканную занозами руку и, дрожа от гнева, уставился на Норвела. Он тоже дрожал, ошеломленно вытаращив глаза.

– Норвел, – прорычал я, – уйди с дороги, не то я тебя размажу перед домом, так что до смерти будешь выковыривать гравий из своей жирной жопы.

У него отвисла челюсть. Он затрясся и потихоньку попятился.

Я стоял, не сводя с него глаз и не разжимая окровавленных кулаков. От ярости я чуть не обоссался.

Он повернулся и убежал в коридор.

Я вытащил занозы из руки, смыл кровь в умывальнике, намочил полотенце холодной водой и обтер лицо. А потом заметался по комнате, пытаясь успокоиться, осмысливая, что я натворил, и соображая, как быть дальше. За окном раздался гудок автомобиля. Я посмотрел на часы. Половина седьмого.

Я выкатил чемоданы в коридор, мимо кабинета Норвела, протащил их через жилую комнату, кухню и гараж на подъездную дорожку, где в «лендкрузере» сидел Коннор Харрингтон. В дверях стояли Норвел, Марджори, Майкл и Мередит, печальные, будто провожали сына в армию. Марджори заливалась слезами. Майкл, рыдая, сгреб меня в объятья. Мередит всхлипывала и щипала себя за щеки. Я поцеловал ее в лоб. Даже Норвел смахнул слезу. Чемоданы погрузили в багажник «лендкрузера», и мы с Коннором уехали. В зеркале заднего вида семейство Дулей, утирая слезы, дружно махало вслед удаляющейся машине, пока она не скрылась из виду.