Но удар от безответно любящей жены оказался сильнее любой ответки на ринге.

Азиза выучила меня за столько-то лет, она точно знала, куда бить. Абсолютное попадание туда, где и так нет живого места. Что ж, ей тоже больно, таким образом она компенсировала все годы нашей совместной жизни. Но вот же незадача, я ее не принуждал ни к чему. Да, моя вина в таком браке была, если бы я тогда не напился…то не имел бы сына, так что нет, все равно сделал все именно так, как должен был.

Был ли в ее словах здравый смыл? Безусловно, она сделала для меня больше, но что с того? Что с того, если я ее не любил ни единой минуты в своей жизни? Да, пусть Надя тоже не заслуживала этого, но я тогда любил не за что-то. А просто потому что любил. Потому что любят не за что-то, но Азиза упрямо пыталась все это время показать, что ее есть за что любить. Какая она хорошая, идеальная, я бы даже сказал, жена, она буквально вдалбливала мне в голову.

Но она не Надя, и это верно.

И Маша не Надя.

И не похожи они ничуть. Не похожи. Разные люли, абсолютно, мать вашу, разные люди, только вот почему я еще в первую встречу почувствовал нечто знакомое? Повеяло молодостью. Повеяло ощущением, которое я однажды уже испытал. В прошлой жизни.

Потому что я лгал себе. Правда в том, что она слишком похожа на ту, что однажды растоптала меня. Проехала катком. Предала. И пора бы это признать, Белый. Даже если не хочется.

Я вышел на улицу с бутылкой виски в руках. Не помнил уже, как она очутилась у меня, но зато компания у меня теперь куда веселее. Откупорив крышку, сделал глоток и сразу же сел в машину. Поехал, недолго думая на дачу, что-то неведомой силой тянуло меня туда. Да что там что-то, не что-то, а ощущение спокойствия. Но рука так и тянулась к пойлу. Я быстро никогда не пьянел, мне надо очень много, чтобы догнаться, так что за безопасность людей можно не переживать. Доехал я достаточно быстро, но выходить не спешил. Я сидел и бухал в машине, наблюдая за тем, как окна в библиотеке продолжали гореть тусклым светом. Маша не спала, наверное, уже и вещи спаковала после такого столкновения с Азизой.

Маленькая и беззащитная девочка.

20 ЛЕТ НАЗАД

Ню – «Никто»

А я тебя короновал

И никому не отдавал

И как умел так радовал

И целовал, целовал, целовал, целовал

—Саша, ну прекрати, ты что делаешь? — Надя смеялась, пока я кружил ее на руках в центре актового зала.

Я был рад, что после долгих спортивных сборов наконец-то увидел ее. Затащил в укромное местечко и целовал, целовал, целовал. Как обезумевший. Как одинокий путник дорывается до воды в знойную погоду, так и я сейчас дорвался до своей Нади.

И не было тогда счастливее человека, чем я, просто не существовало в помине, потому что я знал только одно на свете — у меня была она одна, а я был у нее, что сейчас было самым главным. Несмотря на трудности и перипетии, возникшие перед нами в последнее время. В лице ее родителей, которые были не очень уж и счастливы наличию такого парня у дочери, для которой давно нашли жениха по вере…

—Я просто рад тебя видеть, — зарывшись в копну темных кудрявых волос, прошептал я, ощущая, как чистое счастье льется по венам в стократном размере. Запах апельсинов защекотал ноздри, и я поглубже втянул его, прикрывая глаза от удовольствия. Нет для меня приятнее запаха, чем ее.

—А если кто-то увидит? — срывающимся тихим голоском прошептала малышка, оглядываясь по сторонам. Я любовался ею как любуются картиной, порой даже боялся дышать, потому что не верил в происходящее. Не мог осознать до конца тот факт, что она здесь и со мной, что я мог ее касаться, мог ее целовать и знать, что у нас есть завтра.

—Да что мне теперь? Я целую свою девушку, я имею полное право, мне на остальных насрать.

Буду я еще переживать за других людей, делать больше нечего. Достаточно было того, что я просто держал ее в руках.

—Не ругайся, — тоненькие пальчики накрыли мои губы, и я, недолго думая, обхватил их губами и облизал мягкие подушечки. Лицо Нади зарделось, а пышные ресницы опустились, откидывая тени на бледные щеки.

Малышка осторожно вырвалась из моих объятий, смущенно улыбнувшись. Я любил эту девушку безумно сильно, просто настолько, что порой дух захватывало. В свои восемнадцать лет я и не думал, что смогу так…вляпаться, как сказал мой батя. Вляпался я сильно, и другого выхода для себя не видел, кроме как быть с ней. Несмотря на все НЕТ, упрямо стоявшие перед нами.

Надя — дочка друга моего отца, их семья евреи, живущие по старым традициям, по вере. И дочь свою они берегли для кого-то более подходящего, даже несмотря на то, что денег у нашей семьи было в разы больше. А тут я…на дне Рождении увидевший Надю еще когда ей было шестнадцать, ослепший от ее красоты, терпевший два года, прежде чем проявить себя. Просто, потому что знал, раньше нет смысла, потому что она тоже жила по вере, с такими-то родителями.

Два года я просто смотрел, сжимая кулаки от досады, общаясь с ней как с подругой под косые взгляды всех вокруг. А потом начались подарки, в которые я закладывал послания. Приглашения в кино, в кафе. Она пришла после третьего, обмотанная шарфом с красным носом и горящими глазами.

Так и начались наши отношения, в тайне от всех. Даже порой в тайне от нас самих, потому что скрывались мы настолько тщательно, что иногда самим не верилось, что встречались. Дальше поцелуев дело не заходило, я не смел даже думать об этом. В нашем случае и поцелуи были грехом, но я был тем еще змеем искусителем, как говорила Надя.

Все было хорошо, я забирал ее с учебы, и пока она своим говорила, что была в библиотеке, мы проводили время вместе. Я держал ее за руку и слушал детские рассказы, потому что по сути своей, она была ребенком еще, пусть и восемнадцати лет.