Первый уровень? Вот что влечёт за собой проклятый первый уровень? Честно говоря, мне это понравилось, и я отчаянно пытаюсь подавить вопрос, сорвавшийся с моих губ.

– Как часто они проводят эти... мероприятия?
– Это все равно выходит наружу.

Джеймс выводит нас обратно через парадную дверь, пока мы не оказываемся на деревянном крыльце, и вручает служащему наш билет.

– Раз в месяц.

– И почему они это делают?
– Я ловлю себя на том, что спрашиваю, но на самом деле не хочу ответа.

Он все равно не отвечает, и когда "Мазерати" возвращается передо мной, я сажусь на пассажирское сиденье с жутким чувством, что что-то или кто-то наблюдал за мной, когда я это делала. Мы не снимаем маски, пока не окажемся на дороге.

Я только один раз в жизни испытал настоящий страх. Джейд было около пяти, и она упала с велосипеда, пока я пытался ее учить. Она накренилась, упала и ободрала колени, оставив пятна крови по всей белоснежной мраморной подъездной дорожке наших родителей. Я помню, как чувствовал себя таким беспомощным, что у меня от злости заболел живот. Я злился на себя, но я также злился на своего отца. Он купил ей этот велосипед, и, по сути, он не был виноват в этом, но в то время весь мой гнев был направлен на него. Я был иррационален. Я слетел с катушек, черт возьми, и замахнулся на него, ударил его прямо в челюсть. Хотел бы я сказать, что хотел бы вернуться к тому же мальчику. К Ройсу Кейну. Собственнический старший приемный брат, который дрочил при мысли о своей несовершеннолетней сестре за закрытыми дверями, но я не могу. Никогда. Время не просто состарило нас. Это тоже разлучило нас.

Раздаётся стук в мою входную дверь, и я беру свой пистолет с кофейного столика, засовывая его сзади в джинсы.

– Ты будешь так нервничать до конца недели, или...?
– поддразнивает Джипси, поднимая на меня голову с дивана. - Гребаный гангстер.

– Ты собираешься остаться у себя дома на этой неделе, или...?
– Я огрызаюсь на него с рычанием, широко открывая входную дверь, прежде чем поднять глаза на человека, стоящего с другой стороны.

– Сынок, - бормочет папа, расстегивая воротник своего костюма от Армани.

Я отступаю в сторону, приглашая его войти в мой дом. Первая чертова вещь, которую я купил, когда уходил из дома. Расположенный прямо у океана, с доком, окнами от пола до потолка в форме ромба в гостиной и всей мебелью в стиле бревен. Я никогда не хотел быть в центре Лос-Анджелеса, на самом деле, я чертовски ненавижу Лос-Анджелес. Рядом с океаном-вот где мне нужно быть, и таким образом я получаю свою лодку, я получаю природу, и я получаю покой и гребаную тишину, когда у меня нет Джипси или Нечестивца, висящего на моей гребаной руке. От Нечестивца труднее избавиться, так как он живет со мной.

Пинком закрыв дверь, когда он входит, я обхожу гранитную стойку и лакированные барные стулья, делая два шага вниз в гостиную. По бокам разбросаны горы, вдалеке по всему океану разбросаны маленькие островки.

– Все в порядке?

Папа садится на один из стульев, положив руки на ноги.

– Да, хорошо.
– Он расстегивает пуговицу на пиджаке и откидывается назад. - У нас может возникнуть небольшая проблема.

– Нет, - говорю я, указывая на него пальцем одной рукой, а другой тянусь за сигаретами. Я падаю на единственное черное кожаное кресло, сверкая концом своей раковой палочки. - Сделка заключалась в том, что не будет никаких гребаных проблем.

Папа смотрит на меня усталыми глазами. Морщины пролегают по краям, когда темная пятичасовая тень ложится на его подбородок.

– Я знаю, сынок, но мы уперлись в кирпичную стену с одним из дилеров.

Я откидываюсь назад, выпуская облако дыма. Джипси всегда молчит, когда приезжает мой папа. Он ему не нравится. Не знаю почему. На самом деле, он никому из моих братьев не нравится, и это должно быть красным флагом, но я всегда свожу это к тому, что папа не для всех. Он пизда, и притом сухая.

– У одного из моих главных продавцов возникли проблемы с перемещением грузов через границу.

Я пожимаю плечами.

– Ну, черт возьми, здешнему Джипси вполне комфортно использовать свое хорошенькое маленькое гребаное личико, чтобы обмануть пограничный контроль.

Папа неловко переминается с ноги на ногу, одаривая меня напряженной, короткой улыбкой.

– Я понимаю это, но просто дай мне два дня. Я возьму это.
– Я скриплю зубами, слегка взволнованный. На самом деле это не первая работа, которую он выполняет для нас: - Сынок, ты же знаешь, что у меня есть это. Я могущественный человек. Посылка будет здесь через два дня, готовая для всех вас. Мы занимаемся этим уже сколько, четыре года, и я ни разу тебя не подвел.

Я хмыкаю, гася сигарету в позолоченной пепельнице, которая когда-то была колпачком от колеса моего велосипеда.

– Два дня, папаша.

Он улыбается, откидываясь назад.

– Сделано.

Я наблюдаю за его глазами и за тем, как они нервно бегают по комнате, я не знаю, всегда ли он был таким или это что-то новое, и я быстро бросаю взгляд на Джипси, чтобы обнаружить, что он уже наблюдает за мной. Его лицо застыло, ничего не выражая.

Я прочищаю горло.

– Ты и мама?
– Я проверяю воды, в которые, блядь, хочу нырнуть. - Ты в порядке?