Глава 20

Рэм

Столица экзотианской Асконы — Акра. Особняк бывшего регента Дома Аметиста Ингваса Имэ

— Стоп, — сказал Мартин, когда Рэм свернул выделенное подключение, и голограмма физиономии Данни растаяла в воздухе. — Следующим шагом у нас — что?

— Зависаем над особняком, включаем шумоподавление, — сказал Рэм. — Переговоры через дэп-чат.

— Давай-ка сыграем иначе? — Мартин покопался в коммуникаторе и покивал сам себе, размышляя. — Я заглушу соседнюю дэп-станцию, есть у меня пара кодов, а ты рубанёшь спектр активных частот и наведёшь спецсвязь. Я читал: ваши так делают.

— Дэп-станцию? — Рэм развернул над браслетом карту, чтобы глянуть, какую территорию она покрывает. — Так пол-Асконы без дэпа останется! Паника же начнётся?

— Ну и что? — хитро прищурился Мартин. — Зато Имэ никого не сумеет позвать на помощь, даже если мы подожжём особняк. А иначе он ваши угрозы всерьёз не примет. Только если у него не будет вообще никакого доступа к внешнему миру, вот тогда, если сумеете, есть шанс, что сможете его припугнуть.

Рэм посмотрел на контрабандиста пристально, дёрнул плечом и… кивнул.

Мартин открыто давал понять: их сто процентов поймают. Так что обратного пути нет: или они дожмут Имэ, или не стоит и портить себе биографию.

Если дожмут: иногда победителей и в самом деле не судят, а вот если лоханутся прямо на входе…

Анка и Тим молчали, они просто не понимали, на что намекает Мартин, но Рэм-то понимал. И понимал, что крайнее слово тут только его.

И он был готов рискнуть. Но Мартин-то чего бесится? На что рассчитывает? На то, что его прикроет потом юридическая фирма Ченича? Так защиту ему пообещали и без героизма в охоте на Имэ…

Рэм мотнул головой, отгоняя эти мысли как несвоевременные. Сейчас ему было не до Мартина. Контрабандист, как и Майле, и Тим, будет прикидываться шлангом, если поймают. Это тоже было оговорено.

Виноват будет Рэм. Ну и Анка, с ним иначе никак.

В особняке бывшего регента Анка будет действовать якобы исключительно по своей воле.

Имэ пытался убить парня, вот расплата и постучалась ночью. А Рэм обеспечил прикрытие.

Анка надеялся, что полисам он не по зубам, а с Линнервальдом договорится Хьюго.

Регент Дома Аметиста и эрцог Дома Белого Нефрита были в довольно приятельских отношениях.

Рэм задумался, перебирая в голове всё, что ему было известно про Имэ.

Кое-что они раскопали в «чёрном» дэпе, кое-что подсказал Данни, но в чистую, на словах, переиграть Имэ такими смешными силами, как несовершеннолетний истник и военный пилот — это было смешно.

Рэм поначалу много и не хотел: планировал устроить пожар и сбить Имэ прицел. Но, показавшись регенту на глаза, они заходили слишком далеко.

Хотя… Но ведь Дерен сказал — прикроешь. Значит, он верил, что парни могут как-то противостоять этой твари? Значит, Мартин прав — нужно выложиться по полной.

— Мне нужно минут десять на настройку, — сказал Рэм.

— Мне чуть больше, — кивнул Мартин и оглянулся на Анку с Тимом: — Сидите тихо, господа аристократы. Мы поработаем тут с сетями. А вы ещё раз подумайте, как усовестить эту тварь, если у неё вообще имеется совесть.

— Не имеется, — буркнул Анка. — Но я свою тоже завернул пока в носовой платок.

Мартин фыркнул.

Шутка была известной: «Совесть аристократа — вроде насморка. Даже если она его мучит, в кармане всегда найдётся носовой платок».

— Страшно, — сказал Тим. — А если Имэ реально сгорит?

Главным поджигателем был он.

Парень и бутылки кидал неплохо, Рэм проверил, и карту местности выучил. Вроде воспитывали его примерно так же, как Анку, а мышцы имелись.

— Не сгорит, — мотнул головой Рэм. — Слишком хитрый.

А сам подумал: «Не дадут нам люди Линнервальда сжечь особняк. И Имэ придушить не дадут».

Успеть бы «выбить» недорегента из рабочего состояния.

Данни сказал, что это самое важное.

Во время серьёзной работы с узлами причин истник постоянно находится в состоянии, близком к трансу. Он весь погружён в созерцание, слышит странные звуки, ощущает напряжение кожей. Может разговаривать сам с собой, отвечать невпопад.

Психическая реальность становится для него в это время важнее физической. Он словно бы спит наяву. Может двигаться, говорить — но словно бы заторможенно.