Лина слетела с постели, подобрав юбку длинного платья, и бросилась к выходу, чтобы рассказать Аиду о воспоминаниях. Ей казалось обязательным сделать это незамедлительно. Лишь бы он не ушёл, не покинул царство Теней до того, как она найдёт его. Лина неслась по анфиладе дворца, и длинный шлейф платья летел за ней, порхая как крылья бабочки — она разбила стайку спешащих к ней нимф и вылетела в сад. Обыскала всё, а затем вернулась во дворец, прошлась по залам, заглянула в библиотеку, в тронный зал и, наконец, столкнулась с Морфеем. У тех самых колонн, где в воспоминаниях она впервые призналась Аиду в чувствах.

Морфей — в одеждах звёздного неба, летящих и невесомых — поклонился, цветущий мак* при этом выпал из его волос, рассыпаясь на несколько копий, одну из которых Морфей поймал и протянул Лине. Она почувствовала сонливость, но смогла быстро избавиться от неё, посмотрев Морфею в глаза.

— Царица, — Морфей ухмыльнулся, — как много веков твой свет не озарял этих мрачных стен.

— Где Владыка? — без предисловий спросила Лина, проигнорировав мак. Ей некогда было соблюдать церемонии, хотя речь о ней, как о свете этого места, привлекла яркий образ из воспоминаний.

— Аид? — Морфей пожал плечами, и цветок в его руке стал кубком с маковым соком. Он небрежно отпил немного. — В архиве...

Лина склонила голову.

— Здесь есть архив?

Морфей указал на дверь.

— Это туда.

Лина кивнула и помчалась в указанном направлении, не задумываясь об осторожности — она, с лёгкостью повернув массивную ручку, ворвалась в тёмное помещение и едва не слетела в пропасть. Только ручка двери удержала её от падения. Лина оказалась наверху винтовой лестницы без перил, уходящей глубоко вниз. Она вздохнула, сжала кулаки и, прижимаясь к стене, спустилась на первую ступень. Шаг, второй, третий... на четвёртый Лина ускорилась, перестала опираться на стену и почти побежала — пропасть слева уже не пугала её, но, сколько бы Лина ни спускалась, сколько бы ни бежала, лестнице не было конца. В какой-то момент, основательно выбившись из сил, Лина подумала, что хочет немедленно оказаться рядом с Аидом.

Если б она только могла вспомнить, что вместе с возвращением памяти, крепнут и её божественные силы. Но Лина не помнила, она была поглощена собственными чувствами, прокручивала в мыслях предстоящий разговор и предвкушала долгожданные ответы. Поэтому для неё стало абсолютной неожиданностью внезапно свершившееся перемещение. И для Аида тоже. Лина свалилась на него из ниоткуда, сбив с ног, и они оба оказались на полу — он, она, а сверху гора свитков, потревоженных всплеском божественной силы. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, слишком растерянные, чтобы сразу понять, что произошло... глаза в глаза, нос к носу. Лина едва вспомнила, зачем пришла сюда, когда Аид усмехнулся и аккуратно снял её с себя, затем встал и протянул руку.

— Ты выбрала самое неуклюжее недоразумение для своего перерождения, дорогая, — съязвил он, когда Лина, вложив свою руку в его, поднялась на ноги.

Аид тут же отошёл и стал короткими взмахами рук возвращать свитки на место — на кончиках его пальцев при этом заиграли лазурные огоньки. Он молчал, и Лина молчала тоже. Тишина опустилась на них, прерываемая лишь шорохом бумаги и далёкими звуками, похожими на завывание ветра.

— Мне показалось, — сказал Аид после долгой паузы, — ты спешила меня найти? В чём дело?

Теперь, стоя перед ним, Лина смутилась и позабыла всё, что хотела сказать. Она ужасалась своей смелости и глупости, хотя эти чувства боролись в ней с иными — тёплыми и обжигающими.

— Я вспомнила, — наконец, решилась Лина.

Руки Аида на краткий миг замерли в неоконченном движении, но он быстро справился с собой и продолжил заниматься своими делами.

— Что именно? — возможно, Лине показалось, но в этот момент его голос дрогнул.

— Мы разделили гранат... то есть... вы...

Аид едва заметно выдохнул и поправил её.

— Мы. И этого недостаточно.

— Но я многое поняла... я... — слова застряли в горле. Лине пришлось отдышаться, переосмыслить то, что она собиралась сказать, и попробовать заново. — Что случилось в той войне? Мойры сказали, ты пронзил Персефону скипетром и сдался... Почему?

— Воспоминания... — отстранённо сказал он, — только тогда я смогу рассказать, когда ты вспомнишь всё. Иначе, нет смысла.

Лина не нашлась с ответом. Она смотрела на него какое-то время, затем отвлеклась на свитки, на огоньки пламени на его руках, на стеллажи, убегающие в белый туман.

— Современность не чужда и богам... Как ты, проживший в темнице Олимпа тысячелетия, смог так быстро сделать дворец современным? — её вопрос был вызван не только простым интересом, но и самоощущением. Чем дольше она проводила время с Аидом, тем легче казалось его присутствие, тем проще ей было обращаться к нему. Каждым своим вопросом Лина проверяла и доказывала эту истину самой себе.

Если бы Аид был открытым чистосердечным юношей, он бы сейчас закатил глаза, но Аид был Аидом, и поэтому терпеливо ответил на вопрос.