— У всех есть своя миссия и цель, и, хотя некоторые наши выборы могут повлиять на путь к цели, сама цель до конца останется неизменна. Ты не стал хранителем, но ты можешь помочь Клессандре, разделить её бремя, отвоевать «Протект» и встать во главе или разрушить его, независимо от приказов Зевса.

Макс хмыкнул.

— Но отец сказал, что хочет передать мне мастерскую...

— О, — тихо рассмеялась Афродита, — нашёл, кого слушать. Я попросила его пригрозить тебе, и он выдумал это... как будто когда-то вообще собирался выпускать из рук свой треклятый молот. Наверное, ещё произнёс речь, о том, что ты сын оружейника, мастера, который не воюет, а изготавливает?

Максим встретил её взгляд и улыбнулся. Он мог бы поклясться, что не поверил бы даже Пифии, скажи она, что Афродита его мать. Но вот, Афродита перед ним — и нет никаких сомнений.

— Прости меня...

Афродита сделала движение, будто собралась отойти, но вместо этого обняла его.

— Тебе не за что просить прощения... — прошептала она на ухо Максиму. Её взгляд в этот момент упал на Макарию, которая всё время их разговора притворялась невидимкой, а сейчас выглядела так, будто не понимала, зачем пришла сюда. — Так вот, — Афродита отпустила Макса, — как я и сказала, здесь два чистокровных божественных ребёнка. Ты, сын мой, и, — она коснулась ладонью щеки Максима и обошла его, останавливаясь прямо перед Макарией, — и ты... дитя любви.

— Я? — Макария медленно поднялась на ноги. — Когда ты гостила в царстве Теней, ты не говорила мне об этом. Почему я должна верить тебе? Я дочь Геракла и Деяниры, всего лишь богиня, рождённая смертной.

— Всего лишь... — Афродита снисходительно улыбнулась. — В тот день, когда я пришла к Гефесту, я отдала ему это... — она развернула ладонь, показывая всем флакон с туманообразным белым веществом внутри. — Вещь, украденная Морфеем у Аида, попавшая в руки Ареса, а следом и в мои... Самые ценные воспоминания богини, которую много веков я незаслуженно считала убийцей Адониса. И бога, которого ненавидят все. Воспоминания твоих родителей, — Афродита протянула флакон Макарии.

— Ты призвала меня, чтобы спустя века отдать мне это? — Макария нахмурилась. — Ты ждала тысячелетия, чтобы вручить мне это как торжественный дар, при всех? Почему не тогда? Почему не в первую встречу?

— Ты божественное дитя любви, единственное из нынеживущих, Макария. Я боялась навредить тебе, не доверяла твоему окружению... тогда я не знала, кому могу доверять. Я и сейчас сомневаюсь, потому что наверняка могу предсказать реакцию твоего отца. Он хотел бы сказать это сам, но... — Афродита вложила флакон в её руку. — Взгляни, ты можешь взглянуть, а потом вернуть той, кто больше не хочет забывать.

Взгляд Макарии изменился, и она взяла флакон в обе ладони, тут же погружаясь в облако белого света. На несколько секунд в этом свете исчез даже её силуэт.

— Я сразу заметил сходство, но и подумать не мог... — произнёс Максим, — что она её дочь...

— И Аида, — загадочным шёпотом произнёс Гермес, возникший у него за спиной. — Конечно, она на них похожа. Потрясающе, правда?

Макс не успел ответить — свет вокруг Макарии исчез, она прикрыла глаза и пошатнулась, так что Афродите пришлось её подхватить и помочь сесть. Макария сжала флакон в руках до дрожи и зажмурилась. Её душили слёзы, и она позволила им тихо течь по щекам.

— Он мой отец... он мой отец... — она пошатывалась на стуле в такт своим словам.

— Невероятно, — Амфитрита тоже подошла к ним. Она взглянула на Афродиту, затем на Гермеса, ожидая, что он весело рассмеётся и скажет, что они пошутили. Просто пошутили. Но никто не мог опровергнуть правду.

Макария подняла заплаканные глаза на Гефеста.

— Зачем вы мне это рассказали? Зачем я здесь?

— Готовится Совет Триединства, это всегда связано с огромным риском. Мы считаем, что Кристалл Душ в опасности, а вместе с ним и боги, — ответила Афродита. — Ты должна выжить, Макария, и сохранить Кристалл Душ.

— Как? — хриплым голосом спросила Макария. Несмотря на свои чувства, она, как и отец, умела оставлять голову холодной, а разум светлым в ситуациях, когда необходимо было принять срочное решение.

— Отправиться на север, к Борею, он на время укроет тебя, — сказал Гефест. — Когда придёт время, ты получишь знак Вестника и сможешь вернуться.

— Мой знак, — улыбнулся Гермес.

— Тихо! — Клесс перебила его, коснувшись плеча, а вслед за ней то же самое сделала Амфитрита.

— Тихо!

Когда все смолкли и прислушались, в воздухе возникло зеленовато-голубое зарево, оно раскрылось сиянием под высоким потолком мастерской, а затем скрутилось в шар и рухнуло на пол, образуя из вспышек фигуру рыжеволосого бога с трезубцем. Посейдон стряхнул воду с обнажённых плеч и оделся по щелчку пальцев.

— Владыка, — все одновременно склонили головы в поклонах разной степени, в зависимости от своего положения. Афродита и Амфитрита этого не сделали.

— Что случилось? — забеспокоилась Амфитрита. — Ты сказал, что не придёшь...