Мы завтракаем. На какую-то секунду кажется, что все как раньше, спокойно и легко, счастливо и непринужденно. До чего же извращен бывает человеческий мозг, он готов максимально приукрашивать реальность, лишь бы дать человеку почувствовать облегчение.

А дальше я отправляюсь на улицу, где жду своего телохранителя. Женя никогда не опаздывает, я это знаю лучше всех: несколько лет, пока я не получила права, он был моим водителем и самым главным завоевателем юного сердца. В тот нежный возраст мне все казалось, что это просто увлечение, но я сгорала с каждым днем все сильнее, когда встречала его серьезный взгляд, слушала простые фразы, наблюдала за тем, как он водит машину, как помогает мне с сумками на учебе, как беспрекословно выполняет любые мои просьбы.

В первый раз на лице мужчины вырисовалось неприкрытое удивление: наверное, он правда думал, что дочь Белова окажется прожженной стервой без царя в голове. Мне было так приятно разочаровать его в этом, встречая смутное не то одобрение, не то восторг. Но он быстро скрылся за непроницаемой маской лица.

Спустя некоторое время я обратила внимание, что он без кольца, и это меня опять несказанно порадовало. Глупая. Конечно, я видела, как многие охранники снимали все украшения, а после смены надевали, но застать за таким Женю не удавалось, и я нарисовала воздушный замок, что прочно стоит до сих пор.

Конечно, о жизни мы никогда не говорили, а я бы не набралась смелости, чтобы спросить у него о чем-то личном. Но он обо мне знал все и даже больше, как и положено человеку на службе у отца.

Я лишь однажды как бы невзначай спросила о Жене у мамы, но и она не была в курсе подробностей о нашем водителе-охраннике. Взгляд ее при этом не стал подозрительным, наверное, она тоже списала это на праздное любопытство.

И ровно в семь пятнадцать мое ожидание заканчивается, Женя спускается вниз и сдержано кивает мне, направляясь к машине. Я так стараюсь вести себя непринужденно, что точно проваливаюсь в своем незамысловатом плане. Дерганные движения, бегающий из стороны в сторону взгляд, и только за рулем сидит скала, наполненная абсолютным спокойствием.

Мы едем в универ в странно-гнетущей тишине. Я стараюсь не смотреть на водителя, но мои внутренности продолжают гореть рядом с ним. Бутылка воды, взятая впопыхах, очень быстро расходуется, вот только не помогает совсем потушить то пламя, что разгорается внутри меня.

—Это может быть бывший? — слышится раскатистый гром мужского голоса.

Сначала у меня это вызывает смех, скорее истеричный, но я его душу в зачатке. Какой бывший? Чтобы иметь бывшего, наверное, надо бы сначала иметь парня.

—Нет, — не поднимая взгляда на мужчину, который упорно смотрит на меня через стекло заднего вида, коротко отвечаю я.

—Нынешний?

—Будущий тоже маловероятно. Я ни с кем не встречаюсь.

Потому что тебя забыть не могу. Но последнее произносится в голове тихим шёпотом. Украдкой рассматриваю мужественный профиль, но догадаться о мыслях Жени не могу.

—Мне нужен список всех, с кем ты общаешься, вместе с номерами телефонов. В целом, мне нужен каждый знакомый тебе человек. Любой, кто может попасть в поле моего зрения, кто пересекается с тобой хоть раз в неделю, хоть раз в год, ну и тем более, если каждый день.

—Ты думаешь, это из близкого окружения? Подготовлю, конечно.

По спине начинает скользить холод плохих предположений. Если я еще и вижу этого человека каждый день, то ситуация явно приобретает нехороший вид.

—Как много чужих людей знает, что ты щелкаешь как семечки не слишком уж и простые загадки?

Я перевожу задумчивый взгляд в окно и начинаю размышлять. Наверное, все друзья детства и одноклассники, потому что по логике у меня был высший балл, плюс я часто участвовала в разных конкурсах, а значит круг ширится.

—Очень много. Я в школе была активной, олимпиады и так далее, по математике высший балл. Чисто хобби, но необычное.

Женя бросает на меня внимательный взгляд, и у меня перекрывает дыхание.

—Почему тогда языки? — удивленно спрашивает, вновь уделяя максимальное внимание дороге.

—Мне нравится. Доставляет удовольствие, и я хочу как мама.

Хочу заниматься преподавательской деятельностью и одновременно переводить, чтобы не терять навыки. Возможно, что папу это немного обидело когда-то, ведь я подавала хорошие надежды в точных науках, но он ни разу не высказал недовольства. Только поддержка. Хочешь как мама? Вперед. И я поступила сама на бюджет, хоть могла и не напрягаться. С таким-то папой. С моим-то дедушкой-мэром…

—Понятно.

Неожиданно быстро мы приезжаем под универ, и я стараюсь быстрее покинуть замкнутое пространство, где вся пропахла Женей и напиталась его аурой. Мне сложно.

Но дверь не поддается, а в какой-то момент я вижу, что мой телохранитель выходит и открывает мне ее сам.

—Кто-то поставил детский режим, — окинув меня внимательным взглядом, он протягивает руку, и я не могу не вложить в широкую теплую ладонь свою обледеневшую. Это ведь будет грубо, да, если не вложить? Обижать его странно и не за что. А пояснять, почему не подала руку — еще унизительнее, даже если эти объяснения останутся невысказанными в голове.