Шрифт:
Дыхание стало прерывистым, частым. Он дышал так от гнева, а я — от страха и… предвкушения.
— Но в то же время ты для меня важнее собственной жизни. Представляешь?
Нервный смешок вырвался из его горла, и он наклонился еще ближе, так, что его губы небрежно мазнули по щеке. Спустился к ушку, шепотом заставляя вздрагивать в его руках и сбивая все мои мысли в кучу.
— Хочу предупредить тебя… — Я чуть не задохнулась от ощущения жаркого дыхания на шее. Вся сжалась, впилась ногтями в его напряженные плечи. — Я еле держусь, чтобы не подмять тебя под себя прямо на этом столе. Поспеши, ведьма, и прикажи мне отстраниться, иначе я не остановлюсь. Чувствую, что не смогу.
Глава 7. Дон
У меня не получалось отпустить ее.
В голове чеканно и сурово набатом звучали слова, что я должен касаться ее непрерывно. Должен целовать губы, шею, грудь, все те места, от прикосновений к которым она будет вздрагивать и тихо вздыхать.
Нестерпимо хотелось не дожидаться позволения, впиться в эти губы, размыкающиеся чаще для того, чтобы задеть меня и позлить. Хотелось сжать плечи до красноты на персиковой коже, овладеть ею без промедления, сорвать желанные стоны с уст.
Но я терпел. О дьявол, как же я терпел!..
Сколько же усилий приходилось прикладывать, чтобы не сотворить задуманное здесь и сейчас. Я чувствовал, как кипит кровь в венах, обжигая нервы и испепеляя терпение. Слышал, как грохочет сердце, заглушая звук дыхания девушки и торопливый стук в ее груди. Чувствовал, что нахожусь на грани, что мне не позволяют сделать шаг назад, желают сбросить меня в пропасть, из которой невозможно выбраться.
Не мог не смотреть на нее и не желать. Без воли, с навязанной сильнейшим колдовством жаждой я ощущал себя совершенно беззащитным, так, будто стоял, обнажившись, посреди поля, окруженный толпой незнакомых людей…
Безумие. Все это. Притяжение. Она.
И эта… эта чертова рубаха!..
Ведьма сидела передо мной в одной рубашке с сильно растянутым воротом, открывающим вид на ключицы. И сводила с ума. Маленькая, аккуратная грудь тяжело вздымалась, дразня, словно так и крича, чтобы я освободил ее от этой проклятой тонкой материи.
Кожа ее покрылась капельками пота от сухого жара печи, соблазнительно раздвинутые голые ножки подрагивали, несмело касаясь моих ног, а ее запах…
Я готов был вечность вдыхать это наивкуснейшее сочетание сладости и горьковатой ромашки.
Но нельзя. Нельзя, черт возьми!
— Как же тебя ломает, охотник, — глухим шепотом произнесла она, не спуская с моего лица своих больших глаз. Ярких, пронзительных, таких красивых… Проклятье. — Интересный побочный эффект. Или мои чары были настолько сильны? Просто потрясающе…
— Перестань, — прорычал хрипло, сжимая кожу на узкой талии, не придавая особого значения тому, что Мала кривится, должно быть, от боли. — Просто… останови это. Убери свое колдовство. Избавишь от помутнения, и я уйду. Не буду гоняться и искать. Забуду тебя, ведьма, потому что у меня больше нет сил выносить твое присутствие.
— Да я бы с радостью, знаешь ли… Но я не имею ни малейшего понятия, как облегчить твою нелегкую участь.
Неожиданное откровение придавило меня холодным гигантским валуном. Я даже оторопел, на какой-то миг выскользнув из-под влияния порочных мыслей и желаний.
Она говорила с легкой издевкой, но достаточно искренне, чтобы я поверил ее словам.
Не сможет. Она не сможет освободить меня.
И что, теперь я всю жизнь буду рабом ее прихотей? Всю жизнь таскаться за ней и терпеть влияние связи? Подавлять жажду убить, тесно переплетенную с жаждой обладания ее телом?
Отказаться от своей сути, чтобы прислуживать одной из тех, кого с юношества истреблял?
Да черта с два!
— Придумай что-нибудь, — выпалил нетерпеливо, вновь ощутив, как остатки благоразумия захватывает что-то поистине сильное, тяжелое и темное. Меня снова жестоко поставили на грань — с каждым разом балансировать на ней становится все сложнее и сложнее. — Так не должно продолжаться вечно.
— Не должно, конечно, — Мала согласно качнула головой с абсолютно серьезным выражением лица. И я бы дал себя обмануть этими эмоциями, если бы не улавливал, как рокочет ее хлипкое сердечко и как на дне ярко-синих глаз плещется чудовищных размеров волнение. — Но, признаться честно, мне очень нравится наблюдать за тобой. За таким тобой.
Робкая улыбка преобразила ее лицо, ладошки, сжимающие мои плечи, заметно задрожали.
Говорит одно — столь дерзкие слова — а чувствует лишь страх да какую-то толику вожделения. Полна противоречий, как и я. Но для нее все это игра. Для меня же — тошнотворное испытание.
Новая волна гнева и похоти ударила по сознанию, и я рывком приблизил ведьму к себе, вынуждая ее вытянуть руки, которыми она тут же обвила шею. Сердце ее буквально завопило, но внешне она никак не показала, что взволнована.