Первый кусочек свинца еще только скрывала темнота противоположной стороны арены, а Рэмбо принялся палить в белый свет как в копеечку. Вместимость обоймы его не сдерживала: Саргон устал считать уже на двадцать втором патроне. Все это время он не пытался атаковать. Лишь метался на своем пятачке, дергал тело туда-сюда, уклонялся от пуль да морщился от болезненных ощущений в ушах.

— Апчхи, ёперный театр! — Удушливое пороховое облако окончательно вывело попаданца из себя. Он не стал уклоняться от новой серии выстрелов: взмах кнутом с активированным навыком отбил сразу три пули. Следом еще две, одну, одну, четыре разом. За жалкие пять шагов доморощенный воин успел расстрелять не менее двух обойм, но ему это никак не помогло.

Саргон бросился в сторону. Быстро, быстрее, чем способен обычный человек, затем также резко изменил траекторию. Выпад, кнут обвился вокруг толстого, монументального запястья противника. Раздался скрежет, затем треск. Рука бойца повисла, но тот никак не отреагировал: выражение лица осталось прежним непробиваемо-киношным, положение тела не изменилось ни на йоту, пальцы продолжали давить на спусковой крючок.

Несмотря на то, что ствол теперь оказался направлен точно вниз.

Пули теперь не свистели вокруг Саргона, а визжали от рикошетов, выбивали каменную крошку из синского орнамента на полу, летали по непредсказуемым траекториям: парочка едва не задела попаданца, который в последний момент сумел сдвинуть тело, часть ранила самого Рэмбо.

Конец странному, сюрреалистическому бою положил сам юный практик: петля обвилась вокруг бычьей шеи, сжалась, а затем он дернул рукоять на себя. Голова мужика изогнулась под нереальным для живого человека углом, а сила инерции бросила его на землю. Звуки выстрелов прекратились.

Попаданец снова чихнул, вытер нос рукавом халата, после чего пару минут простоял на месте с закрытыми глазами: ждал, пока прекратится противный звон в ушах от оглушительно-громких выстрелов. Вскоре в голове немного прояснилось, а пороховой дым мало-помалу развеялся, перестал терзать ему ноздри своим резким запахом. Загадочная тьма на краях арены работала не хуже дорогой вытяжки.

Саргон осторожно подошел к неподвижному телу, перевернул его на спину… И с криком отскочил обратно. Рэмбо продолжал пялиться на него своим спокойным, железобетонно-уверенным взглядом. Прямая спина и ноги, напряженные руки. Он казался живее всех живых. Если бы не сломанная, перекрученная шея да раздробленное запястье. Опять же, без синюшной кожи и малоаппетитных деталей. Как будто куклу сломал, а не человека убил.

"Вьетнамские флешбеки тебе вместо футбола по телеку, почему так жутко, а? Нельзя было сделать его человечнее? Или, наоборот, как пластмассового Кена. А то как будто труп лаком накрасили и снова жить заставили. Такой себе Буратино. Карло Коллоди не имел денег даже на полено, зато имел лопату вместо шарманки и жил рядом с кладбищем. А вместо мудрого сверчка деревянного (из-за трупного окоченения) мальчика встречает жук-могильщик.

Блин, я бы такое почитал… Тьфу!«, — Попаданец снова остановил взгляд на теле, повторно передернулся, а затем аккуратненько, ножкой-ножкой, перевернул "труп» на живот, — «Уродское Испытание!», — Пробурчал он себе под нос и от души пнул тело.

Жутковатое ощущение тревожило и никак не могло покинуть мысли. Саргон на эмоциях влил в пинок слишком много сил и удивленно поморщился: как будто парковой лавочке втащил. Удар, между тем, оказался слишком силен — тело быстро заскользило обратно в темноту.

При этом голова трупа мотнулась, повисла на плече. Случайно или нет, но взгляд непонятного существа оказался направлен прямо в лицо юному практику. Живые, яркие, выразительные глаза молча и осуждающе принялись пялиться прямо на Саргона, пока труп уезжал по полированной плитке в пространство за колоннами. Взгляд исчез последним, когда уже и голова, и даже стопы исчезли во мраке.

Когда тьма закрыла и глаза Рэмбо, юный практик облегченно вздохнул и сполз на пол, держась за сердце.

«Я обернулся посмотреть не обернулась ли она, чтоб посмотреть: не обернулся ли я?» — Напел попаданец и затрясся в приступе мелких, нервных, отдающих истерикой смешков.

Спустя пару минут, небольшая истерика постепенно сошла на нет и Саргон снова остался один на один с восьмеркой колонн и вычурным орнаментным полом. Снова начала нарастать тишина, однако уже не до такой степени, как перед боем с «Рэмбо».

— Ладно, официально признаюсь: я ни хрена не понял, в чем суть этого испытания. Победить чувака с плаката? Так у меня одно время и «Сталкер» висел, и «Май Литтл Пони». А у родителей в комнате, страшно сказать, Иисус да парочка святых. Нет, втащить Пинки просто потому, что бесит — круто, но вдруг Испытание не оканчивается битьем мордасов и от меня чего-то там хотят?

Саргон начал рассуждать вслух, но в таком странном месте свой голос слышался неестественно. Как будто и не он говорит. Поэтому следующие свои выводы он думал исключительно про себя, да еще и вернулся к прежней тактики верчения головой по всем направлениям: будь у Рэмбо хотя бы АК, который парню доводилось разбирать на ОБЖ и стрелять во время школьной экскурсии в воинскую часть, затаись враг и напади с автоматом внезапно, из-за колонн — и попаданец вполне мог умереть после первой же очереди.