Шрифт:
– Я хочу переехать, – выпаливаю и поднимаю взгляд на зависшего Громова. И пока он не послал меня куда подальше, сразу это аргументирую: – Чтобы начать жить самостоятельно. Через пару месяцев мы разойдёмся, и я буду как слепой котенок. Хочу начать жить сама сейчас.
– Ты уже жила сама, – вспыхивает от одной моей фразы. И уже цедит сквозь зубы следующие слова: – И тогда я вытаскивал тебя из задницы.
Опять он это припоминает.
– Я всё переосмыслила, – на удивление спокойно произношу. Не хочется кричать, закатывать истерику. Но злоба присутствует. Большая. И я её пока сдерживаю. – В этот раз всё будет по-другому.
– Нет, – чётко и озлобленно кидает, после того как откинулся на спинку стула. – Это не обсуждается. Как только все три клуба возьмёшь, тогда и свалишь. А сейчас сидишь на жопе ровно.
Его явно выбешивает этот разговор.
Меня начинает это нервировать.
Впиваюсь ноготками в ладонь.
Чувствую вибрацию на столе и понимаю, что вибрирует телефон Эмина. Что очень странно. Он никогда не ставит на беззвучный. Особый вечер, что ли?
Ага, как же.
Отвечает на звонок.
Приоткрываю губы, чтобы возразить. Во-первых, его опекунство – на словах. Ну, и на словах мамы. Официально – я могу жить где угодно. Только осталось доказать это ему и его людям, которые в любой момент могут притащить меня обратно.
Он мечет в меня острый взгляд, словно пуля, прямо в голову.
И тут же получаю жёсткое:
– Замолчи, – и пальцем указывает на еду. – И ешь.
Поджав губы, конечно, обижаюсь.
– Да, брат. Ты немного не вовремя. У меня свидание.
Свидание…
Так вот как это называется!
Но звучит забавно. У меня впервые в жизни такое, чтобы на свидании мне говорили молчать и кушать.
Классно.
Но опять моё страдающее сердце бьётся.
Громов, какой ты козёл!
А Эмин с серьёзным видом слушает собеседника на том конце провода. Коротко кивает.
– Адрес диктуй. Сейчас подъедем.
А? Чего? Всё? Кончилась сказка, хоть и со злодеем в главной роли?
Ну и ладно. Это ожидаемо.
Мужчина подрывается с места, засовывает телефон в карман.
– Прости, конфетка, ужин не вышел. Поедем брату помогать.
Конфетка? Брат?
А можно не так много информации одновременно?
Он назвал меня конфетой!
И у него есть брат! А я узнаю об этом только сейчас! Жесть…
– Я тоже поеду? – хах. Свидание, подарки, знакомство с семьёй. Засмеяться хочется. От нервов. Необычный день с сюрпризами.
– Попробуй тебя оставь одну, – цедит сквозь зубы, задвигая стул. И кивает на стол с красной скатертью: – Убежишь, потом тебя ищи. Пирожное возьми, поешь хоть что-нибудь. Потом накормлю.
Не знаю зачем, но хватаю пирожное в картонной красивой коробке. Здесь даже она, видимо, на вес золота.
Надолго мы не задерживаемся. Быстро летим в машине. Но кусок в горло так и не лезет. Оказывается, у брата Эмина пропал ребёнок. И пока мы в пути – Громов звонит начальнику своей охраны, отвечающей за клубы.
И переживать начинаю уже даже я.
Не представляю, как ребёнок мог пропасть из дома. Похитили? Убежала? Или что?
Мы приезжаем быстро, одновременно с братом Громова. Кажется, он был в пути и сам потрясён этой новостью.
Они чем-то похожи внешне.
Интересно, характер такой же дурацкий?
– Я посижу в машине, – закрываюсь руками, не желая принимать в этом участие. Мне тут спокойнее.
– С Мирой побудь, – просит Эмин. Именно просит. – Ей сейчас дерьмово.
– Мира – это?..
– Девушка брата. Артура.
Со скрипом киваю.
Ладно.
Выхожу из машины, направляюсь следом за Громовым. Судя по столпотворению автомобилей возле ворот частника – много людей задействованы в поисках. Узнаю знакомые машины. Люди Громова уже здесь.
На территории дома замечаю молодую пару. Девушка сидит на краю песочницы, плача и закрывая лицо ладонями. Артур поддерживает её, приводит в чувства.
Блять, какой же это стресс…
Представить не могу, что будет со мной в будущем, если такое произойдёт.
Сейчас сжимается сердце. А ведь это чужой ребёнок. Чужая жизнь.
А переживаешь, как за родного.
Поэтому не хотела выходить из машины. Тема детей на данный момент болезненна.
– Не парься, сейчас найдём, – заверяет Громов Миру. Посматриваю на неё. Милая очень. И с Артуром смотрятся очень гармонично.