Шрифт:
— Оливье хотят убить! — повторила Тереза, и её раздирающий вопль раздался во всём доме.
— Мама! Мама!
Несмотря на все усилия и мольбы Робеспьера, Кларисса продолжала рваться и кричать.
— Я хочу вырвать моего сына из рук палача, все матери мне помогут, а если он не отдаст мне моего сына, то пусть убьёт и меня. Пустите меня, ради Бога, я хочу спасти моего сына!
Робеспьер просил Терезу успокоить тётку, и молодая девушка, поняв всё безумие несчастной, старалась нежными словами возбудить в ней надежду, но её голос был заглушён диким рёвом толпы, которая неистово распевала:
Ah! са ira, са ira! Les aristocrates a la lanteme, Ah! ca ira, ca ira! Les aristocrates on les pendra [2] .Неистовым движением Кларисса вырвалась и бросилась к дверям, но Робеспьер задержал её и произнёс твёрдо, решительно:
— Вы останетесь здесь! Я вас не пущу! Я сам пойду. Если он будет в этой телеге, то я решусь на всё, чтобы его спасти!
Кларисса с сомнением посмотрела на него, и он прибавил:
2
На лад идёт! На лад идёт! Аристократов вздёрнут! На фонари! На фонари!
— Клянусь!
— Да простится вам всё за эту благородную решимость! — промолвила она со слезами благодарности.
Он посадил её близ окна, а Тереза, поместившись рядом с нею, старалась осушить её слёзы, как бы забыв своё собственное горе. Новый взрыв народных криков привлёк Робеспьера к окну. Это была последняя телега, и за нею виднелся конный эскорт. Если в этой телеге не окажется Оливье, то он был спасён.
— Он непременно в этой телеге. Где ему быть иначе! — промолвила Кларисса и, опустившись на колени, стала молить небо:
— О Господи! Боже мой! Боже милостивый! Спаси моего сына!
Тереза последовала её примеру, и, крепко обнявшись, обе женщины соединили свои мольбы и молитвы.
На улице толпа ревела:
Са ira! са ira!
— Господи, Боже милостивый, спаси нас! — повторяли уста обеих женщин.
Робеспьер, бледный, неподвижный, стоял на часах. Кларисса и Тереза сосредоточили свои глаза на нём, ожидая от него надежды или смертного приговора. Наконец, он восторженно воскликнул:
— Его нет! Его нет!
— Вы уверены? — спросила Кларисса, силясь встать.
Более доверчивая Тереза радостно целовала её.
Робеспьер подошёл к Клариссе, поднял её и отнёс к окну.
— Смотрите сами, — сказал он.
— Тут только женщины!
— Слава Богу! — воскликнула Кларисса.
Но в ту же минуту она осознала, как эгоистично и бесчеловечно было её сердце. Она упала на колени и стала умолять несчастных жертв простить её.
Между тем Робеспьер стал недоумевать, где Оливье, и, взяв шляпу, направился к дверям.
— Кто бы вы ни были, да благословит вас Господь! — сказала Тереза, бросая на него благодарный взгляд.
Робеспьер обернулся, пристально посмотрел на молодую девушку и хотел что-то сказать, но голос ему изменил, и он быстро вышел из комнаты.
Шум на улице замер. На церковной башне пробило шесть часов.
XI
На лестнице Робеспьер встретил Урбена и сказал ему: — Позовите скорее экипаж.
Урбен побежал на улицу и остановил проезжавший мимо фиакр.
— Что, — спросил возница цинично, — площадь Свергнутого Трона? Забава ещё не началась.
Робеспьер поспешно вскочил в экипаж и крикнул:
— В Комитет общественной безопасности, и поскорей!
Откинувшись на спинку экипажа, Неподкупный углубился в свои мысли. Он немедленно узнает от Куланжона, где Оливье, и если тот станет запираться, то он силой вырвет у него правду.
Но, прибыв в Тюильри, он тщетно искал повсюду Куланжона. Полицейский агент неизвестно куда исчез. Его отсутствие снова возбудило в уме Робеспьера подозрение, что Оливье находился в консьержери.
«Я сам пойду туда и всё выясню», — подумал он и отправился домой.
Было уже семь часов. Вся семья Дюплэ тревожно ждала Робеспьера и Леба, тем более что они знали о закрытии заседания в конвенте. Дюплэ недавно вернулся из революционного трибунала и смотрел на обстоятельства с оптимистической точки зрения. Хотя заседание конвента кончилось не в пользу Робеспьера, но он, конечно, сегодня же вечером в Якобинском клубе восторжествует над своими врагами. Женщины решили присутствовать при этом торжестве своего друга, хотя Дюплэ и возражал против этого.