Я правда собираюсь признаться? Мамочкиии, как страшно. Но при этом волнительно приятно.

Сегодня кружков в расписании не значилось. Жаль, было бы столько возможностей отдать письмо вожатому. Но раз в четыре дня нас водили на стирку около душевых, где все мы, по старинке руками, стирали свои вещи в алюминиевых тазах. Стиральных машин в лагере не было и в помине. Там же можно было взять кусок обычного хозяйственного мыла, которое отстирывало любые пятна. Девчонки жаловались на его неприятный запах, а самые опытные привозили свое мыло с собой.

Солнышко сегодня хоть и припекало, но все же было не таким жарким, поэтому стирать было легче, чем в предыдущие разы. Кожа на пальцах зудела, изрядно покраснев от хозяйственного мыла, рядом со мной лениво ширкала в тазике Лада, настирывая свои яркие вещи.

На соседней лавке, прямо напротив нас, с кислыми минами стирали мальчишки. С их стороны то и дело доносилась недовольная брань на тазы и мыло, и вообще спартанские условия лагеря. Обслуживать себя они точно не привыкли. Собственно, я тоже. Руками я точно никогда не стирала, а если и была в этом необходимость, то бабушка не разрешала, делая все сама. Поэтому сейчас, чтобы снова не выделяться, я старалась, как могла.

Практически все парни скинули верх, видимо, чтобы не намочить, потому что стирали они так себе, больше разбрызгивая все вокруг и разливая лужи под ногами. И все это под язвительные комментарии девчонок.

– Предки замертво упадут, когда я им расскажу, чем занимался, - хмыкнул Егор. Его руки по локоть были в пене.

– Ничего, - посмеивался Олег Сергеевич, который тоже трудился над своим тазиком. Свою рубашку, к общему сожалению женской половины, он не стал снимать. – Каждый мужчина должен уметь самостоятельно не только приготовить обед, но и постирать свои стоящие колом носки.

– Зачем? Если существует стиральная машина? – не унимался Егор.

– Должен и точка. А зачем - не спрашивай, - хохотнул вожатый, умело отжимая мокрые рубашки и развешивая их на бельевой веревке.

Толик то и дело чертыхался под смешки парней, поскольку мыло постоянно выскальзывало у него из рук и терялось под водой в тазу.

Кирилл вообще не стирал, демонстративно усевшись на лавке, игнорируя поджатые губы вожатых.

– У меня все чистое, - заявил он.

– Ужас, мне с ним танцевать еще, - прошептала девчонкам Анжела, сморщив нос. – От него же вонять скоро начнет.

Развешивая свои скромные платья и блузки, я краем глаза взглянула на Громова из-под опущенных ресниц.

Закусив губу, парень сосредоточенно сражался с вещами в тазу, намыливая их обычным куском хозяйственного мыла. Вода брызгала ему на лицо и на грудь, и он то и дело вытирал лоб плечом. Футболку он тоже скинул, оставаясь обнаженным по пояс, как и другие мальчишки, но притягивая к себе взгляды больше, чем остальные. Он был неплохо развит для своего возраста, высок и атлетично сложен. Мышцы на руках и груди играли при малейшем его движении, гладкая смуглая кожа сияла на солнце. Над крепким прессом и в районе пупка я отметила россыпь родинок, которые в прошлый раз не заметила. Конечно, в прошлый раз он был слишком близко, и я просто не могла так подглядывать, как сейчас. А что? Врага нужно знать в лицо. Ну и совсем немного ниже. Как назло, мой враг обладал красивой внешностью и спортивным телом, но этот факт на самом деле позволял ненавидеть его еще больше. Все ему одному досталось. Где же справедливость? У, сатана!

Неожиданно он поднял на меня свой взгляд, и я быстро опустила глаза, испугавшись что меня застали за подглядыванием. Уставилась на свои покрасневшие и сморщенные от воды пальцы, потом судорожно продолжила полоскать оставшиеся в тазу вещи.

Нижнее белье я стирала украдкой, после прополоснув и скрутив в один комок, забирая с собой в домик. Там я обычно развешивала интимные предметы одежды на спинках кровати. На общих бельевых веревках такое в жизни не повешу.

Многие девчонки поступали так же, собственно у них я и подсмотрела. Но находились и такие, которым было все равно. Или может они специально хотели, чтобы их откровенные разноцветные клочки ажурной ткани видели остальные. Мне было трудно понять.

Конверт с письмом по-прежнему шуршал в кармане, но отдать его в течении дня я теперь не решалась. Может вечером?

Закончив, я принялась разминать припухшие пальцы, на что тут же отреагировала Эстелла.

– Опять наша белоручка парочку мозолей получила, теперь не уснет, - ядовито произнесла она.

– Эстелла, ну сколько можно? – устало спросила Виктория Андреевна.

– Ну а что? Прям умирающий лебедь.

Я молча проглотила издевку. Как обычно.

– Полине действительно нужно беречь пальцы, - серьезным голосом вклинился в разговор Олег Сергеевич. – Профессионально играть на органе – это восхищает и вызывает уважение.

От его слов я зарделась, выпрямившись как струна, но все же не желая, чтобы меня обсуждали при всех.

– Может она играет отстойно? – предположила Эстелла под смешок Иры и Камиллы.

– Уверен, что такой человек, как Полина, играет прекрасно. Что скажешь? – вожатый растянул губы в улыбке, обращаясь ко мне.

Наверное он специально вытягивает из меня хоть какие-то слова, уже не раз я слышала его советы попробовать подружиться с отрядом. И да, советы были, скорее всего полезные и эффективные. Но у меня все равно не получалось.