– Олежка, что случилось? – я смотрела как из-за малиновых кустов к нам подбежала вторая вожатая, и, заметив нас, громко ахнула. – Вы с ума сошли!

– Драка тут случилась, Виктория Андреевна, - сообщил он ей, обращаясь исключительно на «вы».

– Ужас какой. Полина! От тебя вообще не ожидала! – воскликнула вожатая, и, с укором глядя на меня, подошла к Громову и принялась ощупывать его лицо. – Кошмар!

Он невежливо отбросил ее руки, нахмурившись и снова испепеляя меня взглядом. Тут я злорадно улыбнусь. Лицо это дьявола выглядит так, как будто пара кошек на лицо упало. Так ему и надо.

– Мы вас малину отправили собирать, но не драться! Громов, она же девочка!

– Я ее не бил, - возмутился парень. – Мы и собирали малину, пока вы не пришли. Она ее всю съесть решила.

– Громов!

– Что Громов? Спросите у нее сами. – Он нагло скрестил руки на груди. – Агафонова, ведь мы не дрались?

Он хитро прищурился и, поняв к чему он клонит, я оцепенела. Шантажирует!

– Ну?

– Не было ничего, - пробормотала я, не смея смотреть в глаза вожатых при такой откровенной лжи. – Просто немного поспорили.

– Ничего себе немного! – Виктория Андреевна уперла руки в бока. – Ты ему лицо располосовала. Я вынуждена сказать твоей бабушке.

– Да наврал я, - влез Громов.
– Это об малиновые кусты я разодрался. Просто не поделили малину.

Могла бы удивиться, что он меня защищает, но я то знала, что этот коварный змей не упустит шанса этим воспользоваться. Позже.

Он широко улыбнулся, и как всегда все растаяли.

– Ладно, убирайте тут все за собой. Сколько собрали? – Олег Сергеевич заглянул в ведерко и недовольно поджал губы. – Ели что ли вместо сбора? Что так мало?

– Чиполино… тьфу, Полина съела половину, - выдал сатана, пока я так и стояла, проглотив язык. – Не видно разве по ней?

– Успокойся уже, мы вас в пару ставили, чтобы вы сдружились, а вы еще больше ругаетесь. Достали уже, оба.

Я стояла равнодушно слушая всю эту ахинею и мысленно отсчитывая оставшиеся дни смены. Ничего, еще немного и все закончится, я вернусь домой. Позабуду эту нехристь и унижения как страшный сон. Главное вытерпеть оставшиеся дни. Я смогу.

**

На мой шестнадцатый день рождения, родители не придумали ничего ужаснее, как отправить меня в летний лагерь. До этого я ни разу не бывала в таких местах, каждое лето проводя в городе за усиленными занятиями музыкой.

Музыка у меня была в крови: мой отец виртуозно играл на фортепиано и очень неплохо на скрипке, а мама - непревзойденная виолончелистка. В детстве я тоже мечтала как и папа играть на клавишах, но родители решили, что раз пианист уже в семье есть, то нужно выбрать… орган. Так с восьми лет я играла на этом огромном инструменте, в душе мечтая выступать с родителями на одной сцене, в одном оркестре. Но органа в оркестре нет. И мои мечты оставались несбыточными.

Они часто гастролировали по разным странам со своим оркестром, поэтому со мной жила моя бабушка, которая собственно заменила мне вечно отсутствующих мать и отца.

Бабушка моя была женщина очень набожная, так она и уговорила родителей отдать меня в церковно-приходскую школу. Они согласились, потому что школа была при церкви, а в ней обнаружился орган. И теперь мои занятия музыкой только усилились.

Все было довольно прекрасно до моего шестнадцатого дня рождения и этого кошмарного подарка, который сильно изменил мою жизнь.

Я была примерной тихой девочкой и училась на отлично, у меня было довольно много друзей в классе и лучшая подруга Кристина. Моя жизнь казалась мне интересной и веселой, все как у всех.

К слову, и в лагерь я прибыла в таком же настроении, с невероятным любопытством оглядывая старые советские домики, в одном из которых предстояло жить с девочками, огромный пруд за территорией лагеря, и разношерстную толпу детей разных возрастов.

По возрасту меня определили в первый отряд, где я почувствовала себя уже не так уютно, в своем скромном голубом сарафане до колен и косой до пояса, ни грамма косметики. В дурацких школьных туфлях и белых носочках. Ну в школе то все это выглядело нормально, но сейчас обувь казалось жутко устаревшая, уродливая.

Девчонки стояли в коротких юбках и джинсовых шортах, обтягивающих маечках, при полном параде, ярко накрашенные. Две девушки были даже на высоких шпильках. Кто-то уже на меня косился.

Мальчишки… Не знаю, наверное не очень обычные мальчишки. Особо опыта общения с парнями у меня не было. В классе все парни довольно скромные, вежливые и все хорошо учатся. А эти…

У некоторых на шее и руках чернильные рисунки, проколотые носы и уши. Один, увидев мой ошарашенный взгляд, скривился и показал язык, а я моргнула, увидев стальную сережку в языке. Еще один был высокий в кепке козырьком назад, лениво пинающий огрызок яблока под ногами. Посмотрел на меня как на пустое место и уставился в телефон. Другой парень рядом с ним отпил кока-колы из банки и смачно отрыгнул под девчачье «фуууу, придурок». Я брезгливо отшатнулась, задев чью-то руку.