Как он гладко стелет. Будто речь идёт об обычных местных жителях, сбежавшихся с окрестных земель, а не о первом лице страны.

— Жан!..

— Жан-Пьер, — перебивает меня собеседник.

— Жан-Пьер, как я уже сказал безымянному капитану, меня ваши подопечные не интересуют. Мне нужно воспользоваться Телепортариумом, чтобы отправиться домой. Вот и весь сказ.

— Понимаю, но внутренние правила нарушать запрещено. Боюсь, мы ничем не можем вам помочь.

То, что меня не посылают на хер, а пытаются решить вопрос полюбовно явно заслуга присутствующей здесь Новы. Боятся вояки идти на открытый конфликт, вот и выбирают выражения.

Вместо того, чтобы бодаться с ним дальше или угрожать, решаю зайти иначе.

— Как давно вашим ребятам доводилось посещать Париж? Готов поспорить, полученные сведения сильно устарели, а дальше окраин им и вовсе не удавалось зайти. А если я скажу вам, что только вчера больше суток провёл там, был в самом сердце столицы, гулял под Эйфелевой башней и видел много чего интересного? Такая информация имеет для вас ценность?

Алый контур на другой стороне ворот задумчиво трёт подбородок.

— Вы вообще в курсе, что чуть Всплеск не проворонили? — продолжаю развивать успех. — Если бы я его не остановил, потеряли бы город целиком со всеми выжившими.

Полковник усиленно размышляет и окликает меня:

— Егерь?

— Да?

— Мы заключим договор через Сопряжение. Разовый доступ к Телепортариуму в обмен на предоставление информации и гарантии безопасности для всех обитателей нашей фактории.

— Мне это подходит, но гарантии будут зеркальными.

— Хорошо.

Пока полковник согласовывает нашу договорённость с кем-то из своего начальства, пока он составляет само соглашение, а я вычитываю и утверждаю его, успеваю задолбаться и в открывшиеся ворота заезжаю порядком озверевший.

Мой добрый «друг» Жан-Пьер оказывается курносым мужиком лет сорока с по-детски розовыми щёчками — так и тянет потрепать — и постоянно выпученными глазами. Словно он перманентно пребывает в глубочайшем удивлении. Безымянный капитан, напротив, выглядит опытным воякой. Взгляд оценивающий, серьёзный, вдобавок передвигается офицер упруго и почти бесшумно.

Поездка на мотоцикле позволяет оценить окружающий ландшафт. Обширная авиабаза располагается на равнинной местности, частично покрытой снежным ковром. Рассветное солнце неторопливо выползает из-за горизонта, окрашивая пушистую белизну мягкими золотистыми отблесками. По периметру базы естественной преградой служит редкий лесок из высоких сосен и ёлок.

В центре фактории расположено скопление больших ангаров и помещений для обслуживания самолётов. В них до сих пор можно увидеть огромные металлические птицы, которые больше никогда не взлетят. За дальними постройками возвышается диспетчерская вышка, наверняка с неё открывается великолепный вид на окрестности. Взлётно-посадочные полосы до прихода Сопряжения тщательно очищали от снега, но сейчас они покрыты смёрзшейся комковатой массой.

В нескольких местах заметны модульные сооружения, сгруппированные и уложенные друг на друга вплоть до трёх этажей. Даже в столь раннее утро по улицам ходят люди в военной форме и тяжёлой зимней экипировке. Их дыхание образует в морозном воздухе мимолётные облачка пара.

Нас сопровождают в одно из таких зданий, где, предложив горячего кофе, тщательно опрашивают. Точнее, беседа складывается только со мной, поскольку Горгона хранит молчание. Её по понятным причинам не решаются дёргать.

Рассказываю обо всех встреченных в Париже тварях, о текущем состоянии города, о разрушениях, следах выживших и подстерегающих повсюду опасностях. Очень Жана-Пьера впечатляют мои слова про станции метро, где обжились ледяные черви, а уж когда начинаю описывать ту стаю баякхи, его глаза и вовсе стекленеют. Не знаю, сколь сильны местные вояки, но почему-то кажется мне, что пятёрка пташек смогла бы разнести здесь весь лагерь.

При виде же реакции полковника Арианнель тихонько хмыкает. Для неё, должно быть, все эти грозные монстры кажутся полнейшей чепухой, а его пиетет перед лицом таких «угроз» — каким-то дурачеством.

С Императорской особой мне так и не удаётся пересечься. Даже обидно. Наполеон IX мог бы и удосужиться выйти, чтобы взять у меня автограф. Я как-никак Париж спас от полного разрушения. Или он Десятый? Вечно забываю.

Нас провожают к очередной юрте Телепортариума, где, сосредоточившись, я выбираю тот самый городок, куда направились мои друзья.

Сектор № 2032, фактория Тармон. Стоимость телепортации: 20 000 единиц арканы. Комиссия фактории: 15 000 единиц арканы. Подтвердите.