И опять возбуждение новым приливом сносит меня с ног. Падаю на тумбочку в прихожей, запускаю пальцы в волосы.

Влип я, пиздец.

***

— Если тебе не нравится, не давись, — начинаю раздражаться от того, что вижу.

Повар из меня хреновый.

— Очень вкусно, — жуя через силу макароны по-тоскански с грибами и курицей, выдаёт измученным голоском. Отбираю у неё вилку, тарелку и смело выкидываю всё в мусорку.

Сука, по инструкции же готовил. Что не так?

— Ну зачем ты так? — с сожалением смотрит на мусорную корзину.

— Я ложь не поощряю, — чеканю и скидываю грязную посуду в раковину.

Хотя сам недавно соврал ей. Но это для её же блага.

— Не получилось, и плевать.

Спокойно открываю холодильник и достаю оттуда бумажные пакеты. Ильяс привёз из ресторана. Надо было сразу распечатывать, а не пытаться что-то приготовить.

Ну, чёрт. День-то непростой. Хотел особенным сделать. Ей приятно. А вышла хрень. Как всегда.

— Чуть-чуть пересолил, подумаешь. Влюбился, наверное, — нервно хихикает.

Влюбился.

Пф…

Влюбился.

Дурацкое слово.

Ставлю перед Ульяной красивый контейнер из ресторана.

— Ешь. Сил набирайся.

— Для чего? — болтает ногами, берёт вилку и пробует нормальную, человеческую еду. Не то что мои макароны. Наверное, не стоило их промывать в горячей воде, да?

— Узнаешь, — усмехнувшись, уже воображаю, что завтра будет. Сегодня дам ей отдохнуть, а вот потом… Снова в бой. Надо же мне сделать так, чтобы она забеременела. Как можно быстрее.

Потом выдам её братцу. Скажу, что она – моя. Полностью, без остатка. И ребёнка моего под сердцем носит. И хочет или нет – придётся ему смириться с таким раскладом. Но никому я её отдавать не собираюсь.

Только вот… Нужно время. Месяца три-четыре. Чтобы и животик виден стал.

И если он сейчас сам её найдёт…

Опасненькая ситуация. На аборт её отправить может. Брат может. Я не знаю, для чего она ему.

Действительно ли хочет позаботиться о ней, дав денег, или выдать замуж, чтобы заиметь с неё ещё больше?

Не дам.

Никто не знает, что мы здесь.

И не найдёт, пока я сам того не захочу.

Подло делать это без её ведома, но… Рано или поздно это случится. Не кончу в неё сейчас – так через месяц, когда забудусь. Плевать. Паниковать раньше времени и рассуждать на тему детей – тоже пока рано.

— Мы что, опять это делать будем? — округлив глаза, запихивает в рот кусочек шпината.

— Не понравилось? — усмехнувшись, достаю второй контейнер. Падаю на стул напротив неё, ловя каждую эмоцию на её лице.

— Понравилось, — смотрит скромно в сторону. Чёрт, лучше бы она так не делала. Опять сглатываю и держу себя в руках, чтобы снова не опрокинуть на этот стол. А он пробуждает столько ещё свежих воспоминаний… — Больно, правда, ещё. Но это же пройдёт?

— Пройдёт, — успокаиваю её. — К завтрашнему дню.

— Хм-м-м, — задумчиво тянет. И на какой-то момент мне кажется, что в голубых ясных глазах сияет озорство. Эта провокаторша явно что-то придумала. — Я тебя поняла…

Глава 40. Ульяна

Ульяна

С трудом выхожу из комнаты. Ёжусь, покрываюсь мурашками, несмотря на то, что в доме тепло. Не знаю, откуда в загородном доме такое отопление, но порой мне хочется скинуть с себя всю одежду. Вот так вот здесь жарко.

Но снимать нечего. На мне и так ничего нет, кроме того белья в мелкую сетку и чулок. Да-да, я надела тот лифчик из комплекта от тех трусиков и теперь выхожу в гостиную, прекрасно зная, что Басманов сидит там, работая.

Перебарываю свою стеснительность.

Жутко хочется провалиться сквозь пол. Но я стойко вышагиваю по лестнице. Уже на ней ловлю пронзительный и поглощающий взгляд, от которого хочется упасть и скатиться по лестнице.

Я не верю в то, что делаю.

Но это я.

Ульяна, что вчера сбегала от Булата из-за собственного стыда. А теперь поправляю лямку прозрачного лифчика, через который видно всё. Даже острые, затвердевшие соски, коричневыми пятнышками выделяющиеся через ткань.