Шрифт:
Вы, святолюбивые читатели, по доброму расположению и вашему благому произволению с помощью Источника света и знания Святого Духа можете получить больше от сокровища даров святого старца Порфирия и от богонасажденного луга его любящего сердца и понять еще лучше по делам его богомудрого и добродетельного подвижника и наставника, теперь уже световидного сопредстателя Господу и благожелательного ходатая, нашего преподобного старца Порфирия.
+ Игумения-настоятельница монахиня Екатерина
2 декабря 2007
+ день памяти
честного успения
преподобного старца Порфирия
* * *
Какую хвалебную песнь я принесу тебе, о Отче жизни моей!
«О! Любовь сладости и сладость любви!»
Чтобы не числиться среди беспамятных, я дерзаю рассказать о многочисленных твоих благодеяниях.
«Пусть свидетельствует душа моя о том, что исповедуют уста моя!»
Слово будет недостаточным, а перо немощным и нищим, воздаяние же моей благодарности — наималейшим.
Как выразить его милосердные отеческие чувства, как забыть, сколько дней он молился и сколько ночей он был моим Отцом, Матерью, Братом, врачом, моим прибежищем и утешением в малых и больших вещах, в важных и менее значительных, в воплощенных по многим направлениям организованных нападениях лукавого, в «гигантских» моих искушениях, как он их называл, в моих сверхчеловеческих испытаниях, в учительных божественных посещениях.
Своими духовными взлетами, чувствительным отеческим переполнением Любящего Сердца и огненными молитвами, мольбами и молениями он укреплял меня в божественном усилии над мерзостной шайкой самовластных страстей и безжалостных зол, в борьбе против «неизменного врага» души нашей дьявола. Он укреплял меня в утешительной молитве, в святом послушании, в божественной любви и в твердой вере, в животворящей доброте. Он меня заново оживлял в божественном беззлобии и прощении, в высоком смирении и в духовном поспешении. В возвышающем мученическом крестовоскресном и одновременно спасительном подвиге ради совершенствования мой монашеской жизни в начале как послушницы, а потом ради неизбежного и мученического послушания как последнего служителя душ разумных овец.
Своей благодатью Святого Духа и пережитым опытом, своим прозорливым даром видения как посланный от Бога и Видящий он сообщал мне лично или по телефону об искушениях и испытаниях, особенно о тех, которые преследовали нас после нашего поселения в монастыре.
Своей благоприятной огненной молитвой к Возлюбленному Господу он руководил мною методично, рассудительно, целенаправленно, наставленный Богом, как мне противостоять и как пройти эти огромные искушения многообразного злодейства лукавых и бесстыдных бесов и пережить различные гонения «от родных». Он как богоприятная душа пригвождал видимых и невидимых врагов, которые восстали, чтобы растерзать людей и творения.
Но на том не останавливалась его отечески богатая любовь. Что мне прежде всего вспомнить! Вместе со своими боговдохновенными утешительными словами он давал мне и другие виды душевного упокоения.
Во время своих практически ежедневных послеполуночных или утренних звонков он старался утешить меня благодатными рассказами, псалмами или пениями, утешить избытком своего отеческого Любящего Сердца и благожелательностью души, рассудительным благородством, божественной простотой и блаженной кротостью.
Часто он подводил к трубке попугая, который жил в его келье, чтобы тот «поговорил» со мной, сказал бы мне все, чему он его научил.
«Я тебе куплю, дитя, одного такого же, — сказал он мне как-то раз, — но говорящие дорогие, а сейчас у меня нет денег…»
Таинственной благодатью он пытался дать мне отдых, любовно и охранительно укрыть меня как любящий и нежный Отец от «скопища лукавых, от собрания делающих неправду, которые изострили как меч языки свои» и «говорили тщетность и козни» и «натянули лук их, дело горькое…» 3
3
Пс.63:3–4; 37:13
Каждый «дух бурен» он наказывал своей божественной мудростью и острой рассудительностью, и так утихали волны, и он вел нас к «желанной пристани» и от бедствий наших он вывел нас». 4
Его любящая отеческая рука хватала меня в каждый кризисный момент жизненных бед и душегубительных действий лукавого и спасала от бесчисленных нужд мою душу, выводя ее на пути жизни.
И когда Крест становился неподъемным, он звал меня к себе, говоря: «Иди, дитя мое, я посмотрю на тебя, и мы поговорим».
4
Ср. Пс.106:28, 30
Его прием всякий раз был объятием отеческой любви. Его гостеприимство — Авраамовым. Он был хорошим товарищем. Мы часто вместе обедали и завтракали. Мы гуляли вместе на природе, молясь или о чем-нибудь беседуя.
Его утешительное и побуждающее слово было тайновидческим, иносказательным, мудрым, животворным, целительным, рассудительным и опытным, богодвижимым, претворяющим и умиряющим, умилостивлением наших душ.
Порой он становился «молящимся молчанием» и передавал тебе сообщение любви в иных духовных измерениях.