От края дома, который миновал Макс, до церквушки было около трёхсот метров открытого пространства, где посередине была небольшая насыпь и мост через болотистую жижу. Как ни странно, здесь, на открытом пространстве, парень не углядел ни одного монстра, и даже восприятие с интуицией ничего не смогли уловить. Нет, кое-что конечно он благодаря восприятию все же уловил — что в болотце ему лучше не лезть, иначе обратно не выбраться, но это было и так очевидно. Какие бы существа там сейчас не обитали, их аппетит явно не ограничивается ловлей мух и комаров, а становиться ночным перекусом для местных страшилищ в его планы не входило.

Шагая по разбитому асфальту, парень всё сильнее ощущал тот самый Зов. Он действительно не ошибся — именно нечто в разбитой церквушке звало его к себе, что бы это ни было, источник сил у этого места кардинально отличался от той незримой мощи, чье средоточие располагалось в глубине мертвой деревни. Макс не стал бы прибегать к таким избитым словам, как добро и зло, да и свет и тьма тоже не совсем подходили... Скорее разница была в том, что захватившие заброшенное людское поселение силы к любым живым существам испытывала интерес только и исключительно гастрономический, тогда как то, что было в церкви, было равнодушно как к живым, так и к мертвым. Это было холодная, кристально чистая энергия, свернутая словно огромный клубок и не подпускающая к себе монстров. Честно говоря, молодой колдун был уверен, что возжелай того сидящее внутри нечто, и у него никак не вышло бы прорваться внутрь ни силой, ни хитростью.

Но тем не менее пустые своды храма, полные холодной тьмы и наполненные мрачной тишиной, безропотно впустили его в свои объятия. Шаг, другой, третий... С каждым мигом парень ощущал, как реальность вокруг него течет, словно бы плавиться, но при этом ни малейшей угрозы самому молодому человеку эти перемены не несли. Ну а даже если и несли, то дать им отпор парень был уже не в силах...

— Смотри... смотри... смотри... — зазвучали шепотки из окружающего мрака. Макс невольно поёжился, вспоминая старый, ещё советский вариант фильма «Вий».

— Слушай... слушай... слушай... — грянули голоса откуда-то сверху.

— Да смотрю и слушаю! — ответил несколько нервничающий колдун, накрывший себя всеми известными ему защитными заклинаниями и усиливший до предела ментальный барьер.

— Внима-а-а-й!... — едиными, слитным рёвом возвестили неведомые сущности. И на этот раз звук поднимался от самого пола, подобно воде плавно затапливая все помещение.

Неожиданно сознание парня поплыло, а ментальный барьер, на который он возлагал немалые надежды, смело будто старую, прохудившуюся плотину мощной волной цунами. Его защита растворилась будто песочный замок на берегу пляжа, и единственное, что успел сделать парень прежде чем рухнуть, это расстроенно прохрипеть:

— Блядь!

Пришел в себя молодой колдун абсолютно внезапно. И надо сказать, пробуждение выдалось странным — он не ощущал ни рук, ни ног, вообще ничего — словно бы тела и не было вовсе. Попытавшись воззвать к магии, он с ужасом понял, что её тоже нет — ни тела, ни маны, одно лишь зрение без возможности перевести взгляд в сторону.

— Смотри-и-и-и...

— Да понял, понял я! — мысленно застонал парень.

Сосредоточившись на том, что было перед его глазами, он обнаружил занимательную картину. Десятки, а возможно и несколько сотен мужчин, женщин и стариков заполонили всю территорию вокруг церкви, с трудом умещаясь за её оградой. Теперь, когда он сосредоточился на странном видении, взгляд начал повиноваться ему, и он бросил взгляд на саму церквушку. Там тоже всё было забито, но уже не взрослыми, а детьми.

Темное, грязное небо рассекали ветвистые молнии, сильный ветер кружил в воздухе целые тучи пепла, воздух за пределами церкви то и дело рябил и искажался, местами выбрасывая неконтролируемые всполохи магии — в общем, на лицо были все признаки первых месяцев апокалипсиса. Но даже не это привлекло внимание парня, ведь в конце концов, похожие картины он видал не раз — нестабильных от избытка маны мест в мире было полно, и пару-тройку Макс видел лично.

Внимание привлекала группа одетых в черные балахоны людей, стоящих напротив закрытых ворот в церковной ограде, а особенно тот из них, что стоял впереди. Единственный из всей группы, он не прятал лица, являя миру сияющего белозубой улыбкой брюнета с красными глазными яблоками, в которых сверкал нечеловеческий, вертикальный зрачок.

— Отец Сергий, волхв Доброслав — сдайтесь, и я обещаю, что проявлю милосердие к вам и вашим людям, — музыкальным, хорошо поставленным голосом предлагал предводитель странной группы. — Мне, в сущности, многого и не надо — лишь...

— Закрой хайло, ирод окаянный! — перебил его невысокий, худой и сгорбленный старичок. — Мы приняли вас, дали вам еду, кров и защиту, выходили — а вы укусили руку, что вас кормила!

— Черной неблагодарностью ответил ты, Диод, на нашу благосклонность! — вторил ему не менее костлявый, но куда более высокий мужчина, опирающийся на резной посох. — Поганый грек, тысячу лет терпели на Руси-матушке, не выдав твоим собратьям, которые алкали крови твоей! Будь проклят тот день, когда тебя, богомерзкая тварь, решили оставить в живых!

Первый носил на груди здоровенный, грубо вырезанный из цельного куска дерева крест на груди, второй же... Кем бы он ни был, к церкви он отношения точно не имел. Что и подтвердил усмехающийся Диод.

— Какое редкостное единодушие для христианина и язычника! — язвительно ответил их оппонент. — Старые дурни, неужто вы не видите, что пришло наше время? Время, когда магия вернулась в мир, и нет больше нужды прятаться подобно крысам по своим углам, погружая себя в сон на целые века! Грянуло новое время, время магии, век одарённых! И несут его темные боги! Так почему вы отказываетесь принять их предложение, почему обрекаете себя на смерть?