— Только не говорите, мальчики, — громко сказала Лиз, — что боитесь высоты!

И, толкнув Макса плечом, пошла вперёд, прямо туда, где среди высокой травы виднелась залысина песка. Но не успела она приблизиться, как услышала дикий крик:

— Стойте! Стойте! Не спускайтесь!

Лиз обернулась: к ней бежал какой-то старик в тряпье и погнутой соломенной шляпе. Он нёсся сквозь заросли полевой травы и непрестанно кричал. Моргая от удивления, Лиз застыла и ждала, что случится дальше. Макс и Уильям оказались рядом моментально, и, кажется, оба потянулись к пистолетам. На всякий случай.

— Не спускайтесь, — повторил старик, выпучив глаза и пытаясь отдышаться. — Это плохое место. Оттуда не возвращаются!

— А что, много кто пытался туда попасть? — с любопытством спросила Лиз.

Уильям одарил её таким взглядом, будто сомневался в её адекватности.

— Теперь уже мало кто. Я не даю.

— А почему?

Лиз захлопала ресницами. Старик покачал головой, и глаза его наполнились ужасом.

— Там… вода. Злая вода! В ней мертвецы, и они не отпустят. Спуститесь — назад дороги не будет!

Голос его дрожал, дикий взгляд переходил с недоумевающего Макса на с энтузиазмом слушающую Лиз, потом на скептичного Уильяма. Он повторял снова и снова, что спускаться нельзя, что там опасно, что смерть ждёт.

— Злая вода! Злая! Не отпустит…

— Мертвецы, говорите? — воскликнула Лиз, перебивая его бесконечный бред, и обернулась к стоящим рядом с ней мужчинам: — Я хочу на них посмотреть! Мальчики, за мной!

И, пока все — и старик, и Уильям с Максом, — приходили в себя от такой наглости, Лиз смело шагнула с пустыря на первую узкую ступеньку. Несколько крошечных камешков отлетело от её края, и на миг у Лиз перехватило дыхание. Она вцепилась в траву, будто там смогла бы её удержать, и сделала ещё шаг вперёд.

— Нет! Не ходите!

Старик цеплялся за руки, за куртки. Макс силой отодвинул его и достал пистолет:

— Дедуль, мы знаем, что делаем. Не мешайте, хорошо?

Он запричитал, и ещё долго они слышали летящие в спины молитвы, отпевающие безвременно почивших, и полные трагедии «Не смог! Не уберёг!».

В лицо бил ветер. Он впечатывал их спинами в твёрдый камень, мешал дышать и смотреть, уносил слова. Волны приближались и тянули пенные руки, мечтая забрать к себе, исполнить стариковские предупреждения. Лиз глотала ужас каждый раз, когда до неё долетали брызги, а когда первая волна на высоте не меньше второго этажа лизнула её ботинок, — вскрикнула и вжалась в скалу.

Сердце колотилось, подгоняемое бешеным ветром. Лиз его не слышала, но чувствовала каждой клеточкой тела. Оно пульсировало везде: в горле, в желудке, в пятках. Она убеждала себя, что ну здесь-то не должно уже быть страшно. Она и на башнях водонапорных башнях, и со второго этажа родительского особняка вылезала через окно. И поворачивать было поздно. Прошло больше половины пути, не для того она проделала это всё, чтобы испуганно возвращаться.

Лиз подняла голову. Волосы летели в глаза, но она всё равно увидела вопросительное выражение на лице Уильяма, который стоял на несколько ступеней выше и ждал. Она шла первой, и перестроиться уже не было никакой возможности.

Лиз мотнула головой, пытаясь сказать, что всё хорошо, и сделала следующий шаг.

Ещё несколько ступеней дались легко. Они становились уже, и, что было ещё страшнее, до них дотягивались волны. Огромные валуны у подножья скал их едва гасили. Лиз старалась не смотреть ни вниз, ни вперёд, щупала путь ногой, потому что так было проще верить, что внизу не смертоносные камни, не бешеное море, а капли, падающие на голую кожу ног, — от разбрызгивателей на лужайках.

Ещё несколько десятков узких высоких ступеней остались позади. И чем ближе была земля, тем опаснее становилось: камни были скользкими от воды, одежду пропитало от брызг. Лиз дождалась, когда схлынет новая доставшая до их тропы волна, и хотела сделать шаг, но…

— Стой! — перекрикивая ветер и шум, приказал Уильям.

Она замерла — и её с головы до ног окатило ледяной водой. Лиз вскрикнула и вжалась в скалу, пальцами вцепляясь в неё. Нужно было спускаться дальше, но тело двигаться не хотело. Колени тряслись так, что Лиз не понимала, как до сих пор стоит. Она едва смогла открыть глаза и снова увидела её: несущуюся на неё волну. Она даже подумать ничего не успела, как её снова накрыло. Окутало. Просочилось за спину. Потянуло за собой…

Но твёрдая рука впилась в плечо, не давая упасть.

Лиз как будто пришла в себя. Снова прильнула к скале. Быстро протёрла лицо и нахмурилась, глядя на отступающую, скользящую по камням вниз воду.

— Я в порядке, — сказала она, глядя на тянущегося к ней Уильяма.

Он был весь мокрый. Его тёмные волосы, всегда лежащие безупречно, теперь приклеились ко лбу. Одежда липла к телу. И Лиз будто впервые увидела в нём человека, а не государственного служащего. Не эмпата, который мог прочесть любого в любой момент времени, а смелого мужчину, который перегнулся через разделявшие их ступени, чтобы не дать ей упасть. Будто он был достаточно устойчив и силён, чтобы противостоять стихии. Будто они не могли рухнуть вместе…