Хару промолчал и упрямо пошёл вперёд, стараясь выкинуть прекрасные золотистые глаза цвета ямабуки из головы. За ними возникали жуткие картины пережитого прошлой ночью, разорванный на части старый монах, окровавленные руки и шея Акико, дикий хищный взгляд и длинные острые клыки. Хару не хотел возвращаться в прошлую ночь, лучше бы она осталась ужасным кошмаром, иллюзией, а не реальным прошлым.

Хибики бросил на Акико сердитый взгляд, но почти сразу отвернулся и поторопился за белым тэнгу, в то время как Сота встал и скрестил руки, вызывающе глядя на незваную девушку.

— Что тебе надо от нашего молодого господина? — бросил он, вскинув подбородок, вытянул перед собой руки и наглядно хрустнул пальцами.

Хару застыл на месте и свёл брови, но оборачиваться не спешил, Хибики молча встал рядом и погрозил Соте, покивал головой в сторону молодого господина, изо всех сил намекая, что лучше убираться отсюда. Мужики с вилами пока не нападали, но не стали бы вечно стоять на месте.

Девушка задумчиво изогнула брови, проехалась по крыше и ловко спрыгнула на землю. Люди и её напрягали, поэтому она отошла от них подальше и собралась приблизиться к Хару, однако Сота сжал её плечо рукой.

— Он не хочет тебя видеть.

Ростом она была ниже его на голову с лишним, если не на две, и со стороны казалось, что Сота угрожает маленькой хрупкой девушке. Вот только эта хрупкая девушка прошлой ночью жестоко убила старого монаха, поэтому Хару не собирался ни вмешиваться, ни даже оборачиваться.

— Не тебе решать, — нахмурилась Акико. — Пусть твой господин сам мне об этом скажет.

Она впилась в его запястье своими острыми ногтями, отчего тёмный тэнгу зашипел, но не сдался, а перехватил её руку своей другой. На лице Хару отразилась буря эмоций, начиная от страха и печали и заканчивая болью и ненавистью. Он закрыл глаза и сделал шаг вперёд, набрался уверенности, поднял голову и пошёл дальше уже увереннее.

— Хару! — растерялась Акико, совсем не ожидавшая такого. — Хару, подожди!

Она расслабила пальцы и перестала впиваться в кожу Соты, чем тот и воспользовался. Ловко перехватив запястья Акико, он поднял её руки и постарался держаться подальше от её клыков.

— Проваливай, — прорычал тёмный тэнгу, защищавший своего молодого господина.

Люди не спешили вмешиваться, не уверенные, была девушка человеком или же одним из ёкаев.

— Хару, постой! Почему ты уходишь? — растерянно звала его Акико. — Ты злишься на меня?

Но тот не остановился и не обернулся.

— Сота, оставь её, уходим, — было единственным, что он сказал. Хотя он и не видел, что именно делал его друг, всё равно проверять не собирался.

Перед глазами вновь всплывали картины прошлой ночи, в горле встал ком. Хару пытался отогнать ужасные воспоминания, сжал руку в кулак и поднёс к груди. Нахмурился, как будто сейчас расплачется, и всё-таки остановился. Хибики смотрел на него сочувствующе.

— Хару! — вновь позвала Акико, вырываясь из лап Соты. Она изогнулась и толкнула его ногой в грудь, а сама помчалась к Хару и Хибики.

— Что тебе от меня нужно? — крикнул он плаксивым голосом, который как будто сейчас сорвётся.

Акико встревоженно замерла на месте, но почти сразу опомнилась и уже медленнее приблизилась к своему знакомому.

— Почему ты так относишься ко мне? Что я сделала?

Тело Хару содрогнулось от дрожи. Киноварно-красные глаза, в которых сверкали искры гнева, смирили Акико полным ненависти взглядом. Сейчас он напоминал злящегося отца.

— А ты как считаешь? По-твоему, ты не сделала ничего плохого? — искренне недоумевал Хару. — Ты жестоко убила человека, Акико.

Её имя он выплюнул так, как будто ему отраву налили.

На мгновение она показалось растерянной, но вскоре вскинула голову и сделала шаг. Хибики и Сота тоже приблизились, в случае чего готовые защищать молодого господина.

— Ты хоть знаешь, кем был этот человек? — прошипела она сквозь зубы. — Знаешь, как он мучил других? Сколько погибло из-за него?

— Меня не волнует, чем монах Цуёши занимался в прошлом, — сердитый Хару уже не напоминал неопытного наивного птенца. — Я видел, как ты жестоко, — он вдруг запнулся и с отвращением качнул головой, отгоняя воспоминания прочь, — растерзала его.

Последние слова, наполненные горечью, прозвучали совсем тихо.

Её губы вдруг растянулись в улыбке, Акико громко засмеялась, чем напугала людей. Тэнгу тоже стало не по себе.

— Зато меня волнует. Хару, он убил мою мать… сначала мучил её, издевался, рвал её тело на части… растоптал моих братьев и сестёр у меня на глазах… а меня, совсем маленькую и слабую, запер в чёртовом храме и мучил всю мою жизнь. Но я уже не тот запуганный ребёнок. Я выросла и отомстила ему. Хару, ты считаешь, я не права? — поток слов лился из её рта, вначале она запиналась и всхлипывала, но затем её речь переполнил гнев и ненависть, Хару ни слова не успел вставить, как она продолжила: — Ты так печёшься о своей семье, хочешь с ними жить вечно, а у меня из родных никого не осталось. По вине этого ужасного человека. Хару, он заслужил смерть.