— Маленький наивный тэнгу, — добродушно произнёс старик и сам надкусил вторую. — Как же тебя зовут?

— Хару.

— Меня можешь звать монахом Цуёши.

— Хорошо, монах Цуёши, — послушно согласился тэнгу.

Некоторое время они просидели за едой и милой беседой, но вскоре старик сказал, что собирается ложиться. Циновка у него была только одна, но он всё равно позволил Хару остаться на ночь в домике. Монах встал из-за стола, чтобы постелить себе, как вдруг в полумраке сверкнули золотистые глаза. За спиной старика Цуёши возникла Акико, схватила его за живот и впилась клыками в шею.

— Хару, дай мне посох! — закричал он, хмурясь от боли и пытаясь оттащить девушку за волосы, но та крепко держалась.

Пока Хару стоял в растерянности, она с хлюпаньем отодрала кусок мяса и выплюнула на пол, вновь злобно впиваясь в плоть. Старик заоорал и замахал руками. Акико, словно хищница, продолжала нападать. Злорадно смеясь, она отрывала куски мяса и вновь кусала.

По шее старика, его одежде и по самой Акико лилась кровь, что вскоре запачкала пол и ближайшие стены.

— О-остановись, — в ужасе пробормотал Хару, наконец-то сдвинулся с места, метнулся в их сторону. — Акико, что ты делаешь? Ты же убьёшь его!

Он дрожал от страха, но всё равно схватил её за руку и попытался оттащить. Она бросила на него жуткий взгляд, полный гнева и жажды крови. Хару разжал пальцы и отступил, кровь и на него попала. Старик перестал кричать, тело обмякло в руках Акико, но она продолжала рвать его в клочья.

— Так тебе и надо, дрянной монах, ты это заслужил! — дико смеясь, прокричала она в тиши ночи.

Хару упал на пол и схватился руками за голову, в горле стоял ком, глаза щипали.

Акико рвала одежду на старике, продолжала раздирать тело, разбрасывала куски плоти в стороны. Она не остановилась, когда прогрызла живот и добралась до внутренних органов.

Ком в горле поднимался всё выше, жуткое зрелище и омерзительный запах крови сводили с ума. Хару вырвало, по щекам потекли слёзы. Он последний раз в ужасе посмотрел на Акико и ползком попятился к выходу. Почувствовав холодную землю, вскочил на ноги и понёсся прочь, шатаясь из стороны в сторону. Он до сих пор не осознавал происходящего. Как эта милая и добрая девушка могла так поступить? Или это нечисть приняла её облик и жестоко убила монаха Цуёши? Хару продолжал бежать, не разбирая куда, лишь бы подальше от этого ужаса.

Перед глазами всё ещё стояла картина, как Акико впивается в шею старика, рвёт его на части. Омерзительная вонь, жуткие звуки разрывающейся плоти — даже если Хару пытался закрыть глаза, всё равно всё это видел. Он не заметил обрыва и кубарем покатился вниз, с хлюпаньем свалился в ручей. Вместо того чтобы подняться и побежать дальше, Хару схватился руками за голову и закричал от отчаяния.

Брызги вновь разлетелись в стороны, перед ним оказались две пары ног.

*Тё = 109 м

**Аники (яп.) — дословно «благородный старший брат», почтительное обращение к мужчине старше, необязательно к родному брату

Двое юношей сердито переглядывались между собой и бросали обеспокоенные взгляды на всё ещё кричавшего Хару, не решаясь заговорить с бедным перепуганным тэнгу. Один из них, с длинными тёмно-коричневыми, почти чёрными волосами, что доставали ему практически до колен, хотя и были связаны лентой, носил тёмные одежды с таким же узором из цветов и перьев, что встречался и у Хару. Второй ростом пониже, в противоположность первому стоял в светло-коричневых, почти жёлтых одеждах. Его белокурые волосы, отливающие рыжим в свете фонаря, что он держал в руках на палке, спускались чуть ниже плеч и тоже были убраны в хвост. Огненно-рыжие глаза следили за Хару, их обладатель не выдержал, отдал фонарь первому, а сам присел на корточки и положил руку на плечо тэнгу, по-прежнему пребывавшему в диком ужасе.

— Молодой господин, — обеспокоенно позвал он.

Хару поднял голову и бросил на него испуганный взгляд, в котором оба юноши успели заметить узнавание, и кинулся светлому на шею, рыдая в голос. Первый вздохнул, в то время как второй поглаживал Хару по спине.

— А я говорил, что надо было сразу увести его от этой змеи, — тихо пробурчал он, пока первый недовольно постукивал пальцами по фонарю.

— И господин Джунъичи оторвал бы нам головы, если бы узнал.

— А теперь оторвёт госпожа Асами, если узнает, что её сын сейчас пережил, — напомнил ему светлый, что они уже не раз успели обсудить, но так и не нашли лучшего выхода.

— Хибики, я хочу домой, — заплакал Хару, уткнувшись носом ему в грудь. Он понял, что Сота и Хибики спустились из небесного дворца Кинъу, и теперь хотел уговорить их вернуть его.

Светлый, к которому Хару обратился Хибики, демонстративно потянул красную ленту на его лбу и показал, что не может развязать её. Второй, Сота, приблизился к сидящим в ручье тэнгу и с нетерпением сказал:

— Молодой господин, мы с Хибики решили, что разыскать Асахи — неплохой план, авось этот человек и сможет придумать что, но мы бессильны. Твой отец убьёт нас, если узнает, что мы помогаем.